Миссис Крэддок

Эдвард расхохотался, и его веселый смех подействовал на нее особенно успокаивающе. Она усадила мужа рядом с собой и взяла за руки. Берта гладила эти руки, бывшие для нее воплощением силы и мужественности, целовала ладони. От недавних переживаний она совсем обессилела — ее пальцы дрожали, в глазах блестели слезы.

Глава XVI

С приездом акушерки мрачные предчувствия Берты усилились. Эта немолодая женщина уже двадцать лет принимала на свет младенцев окрестной знати и держала в запасе уйму страшных историй. По ее словам, деторождение было связано с неисчислимыми ужасами, и свои истории она рассказывала с леденящим душу вдохновением. Сама она считала, что таким образом действует во благо. Берта нервничала, и повитуха не нашла лучшего способа успокоить бедную женщину, чем описывать бесконечные случаи, когда ее пациентки, от которых отказались все доктора, по нескольку дней находились на грани смерти, но в итоге выздоравливали и с тех пор жили долго и счастливо.

Богатая фантазия Берты многократно усилила степень предстоящих мук, так что в конце концов от страха она почти лишилась сна. Не представляя, что именно ее ждет, она пугалась еще сильнее и воображала лишь долгую и страшную агонию, а затем смерть. Ей непременно хотелось, чтобы Эдвард все время был рядом.

— Ты прекрасно справишься, — убеждал он жену. — Поверь, тут абсолютно нечего пугаться.

Крэддок много лет разводил скот и совершенно спокойно воспринимал процесс, благодаря которому снабжал местных мясников телятиной, бараниной и говядиной. Суета, которую люди поднимали вокруг рядового, естественного явления, казалась ему нелепой.

— Дина, мой ирландский терьер, помню, щенилась, как патроны отстреливала, и через десять минут уже вовсю бегала по двору.

Берта лежала лицом к стене и вспотевшей от волнения рукой стискивала пальцы Эдварда.

— Ох, я так боюсь боли. Я точно знаю, что не вытерплю. Лучше бы мне не проходить через эти круги ада.

Позже она начала видеть свое спасение в докторе Рамзи.

— Вы же не допустите, чтобы мне было больно? Я просто не вынесу боли. Вы ведь дадите мне хлороформ, правда? — умоляла она.

— Боже праведный! — возмущался доктор. — Можно подумать, до вас в целом свете никто не рожал!

— Пожалуйста, не смейтесь надо мной. Разве вы не видите, как я напугана?

Берта приставала к акушерке с расспросами, как долго продлится боль. Она лежала в кровати белая как полотно, с расширенными от ужаса глазами и маленькой вертикальной морщинкой между бровями.

— Нет, я не вытерплю, — шептала она. — Я предчувствую скорую смерть.

— Я не видел еще ни одной женщины, которая бы не предчувствовала скорую смерть, — заметил доктор Рамзи, — даже если она всего лишь прищемила палец.

— Смейтесь, смейтесь, — жалобно промолвила Берта. — Не вам же терпеть.

Мысль о том, что она умрет в родах, не оставляла ее.

На следующий день акушерка велела срочно послать за доктором. Берта взяла с Эдварда обещание, что он не оставит ее ни на минуту.

— Мне будет не так страшно, если ты возьмешь меня за руку, — сказала она Крэддоку.

— Ерунда! — отрезал доктор Рамзи, когда Эдвард передал ему слова Берты. — Не хватало еще, чтобы под ногами путался муж.

— Согласен, — кивнул Крэддок. — Просто я пообещал Берте, что буду ее успокаивать.

— Главное — сами сохраняйте спокойствие, ничего иного от вас не требуется.

— За меня не волнуйтесь, я понимаю в этих вещах. Держу пари, дорогой доктор, за свою жизнь я принял больше родов, чем вы!

Эдвард был чрезвычайно здравомыслящим мужчиной, предметом восхищения любой дамы. Вот и сейчас он не впадал в истерику, не нервничал. Спокойный, выдержанный, приземленный, Крэддок обладал именно теми качествами, которые важны в трудной ситуации.

— Не вижу смысла торчать дома целый день, — сказал он. — Я буду только мешаться. Если потребуется, за мной всегда можно послать.

Крэддок велел передать Берте, что отправляется на ферму Бьюли посмотреть на захворавшую корову, чье состояние его беспокоило.

— Это самая удойная корова из всех, что я видел. Прямо не знаю, что и делать, если с ней что-нибудь случится. Она дает так много молока, что уже сто раз окупила деньги, которые я за нее заплатил.

Он шел по дороге своей непринужденной походкой, которая так нравилась Берте, окидывая взглядом окрестные поля. Один раз он остановился, чтобы поближе рассмотреть фасоль, растущую на участке другого фермера.

— Почва плохая, — покачал головой Крэддок. — На такой земле хороших бобов не дождешься.

Добравшись до фермы Бьюли, он подозвал работника, который ухаживал за больной коровой.

— Ну, как она?

— Все так же, хозяин.

— Плохо дело. Томпсон ее смотрел?

Томпсоном звали местного ветеринара.

— Да толку-то! Говорит, у ней абсес, только не очень-то я верю этому мистеру Томпсону. Его папаша был простым работником, вот как я, только не за скотиной ходил, а камень клал. Уж не знаю, чего там его сын понимает в коровьих хворях.

— Идем, проведаем ее, — сказал Крэддок.

В сопровождении работника он зашагал к хлеву.

Бедное животное, опустив голову и сгорбив спину, понуро стояло в углу.