Миссис Крэддок

— Конечно, ты уже не помнишь! Тебе и в голову не приходит, что из-за тебя я страшно несчастлива. Думаешь, мне нравится, что ты прилюдно насмехаешься надо мной, будто я какая-нибудь дурочка?

Крэддок прежде не видел жену в таком бешенстве, и на этот раз у него не было возможности уйти от разговора. Берта стояла, стиснув зубы; щеки ее гневно пылали.

— Ты имеешь в виду то, что произошло позавчера? Я заметил, что ты разозлилась.

— И отнесся к этому с полным равнодушием!

— Глупенькая ты у меня, — рассмеялся Крэддок. — Не можем же мы играть в паре, когда у нас гости. Люди обхохочутся, видя, что мы словно приклеены друг к дружке.

— Жаль, что они не догадываются о твоем истинном отношении ко мне!

— Если бы ты не надула губки и не отказалась играть совсем, я мог бы сыграть с тобой позже.

— Да тебе бы это даже в голову не пришло! Можно подумать, я не знаю, какой ты эгоист.

— Погоди, Берта, — беззлобно воскликнул Крэддок, — это что-то новенькое! Эгоистом меня еще никто не называл.

— Ну еще бы! Тебя считают очаровашкой. В округе думают, раз ты всегда такой добренький, раз улыбаешься всем и каждому, значит, у тебя прекрасный характер. Если бы они изучили тебя так хорошо, как я, то поняли бы, что твое дружелюбие — только маска! Тебе плевать на людей. Ты обращаешься с человеком, как с лучшим другом, а через пять минут после расставания напрочь забываешь о нем. И хуже всего то, что я значу для тебя не больше, чем все остальные!

— Не может быть, чтобы ты на самом деле считала меня таким страшным грешником.

— Ты ни разу и мелочью не поступился, чтобы выполнить даже самое горячее мое желание!

— Послушай, ты сама знаешь, что я не стану делать то, что считаю неразумным.

— Если бы ты меня любил, то не задумывался бы, разумно или неразумно то, чего я хочу. Я не слишком-то думала о благоразумии, когда выходила за тебя.

Эдвард промолчал. Естественно, это разозлило Берту еще больше. Она гневно отшвырнула букет, который собиралась поставить в вазу. Эдвард все так же молча двинулся к двери.

— Куда ты? — осведомилась она.

— Ну, раз ты не хочешь составить мне пару, я потренируюсь один.

— Почему бы тебе не послать за мисс Гловер? Она придет и сыграет с тобой.

Крэддоку в голову пришла новая идея (дабы не нарушать душевного равновесия, мысли посещали его сравнительно не часто), однако ее нелепость заставила Эдварда расхохотаться.

— Уж не ревнуешь ли ты меня, Берта?

— Я? — с величайшим презрением переспросила та, затем передумала: — Ты предпочитаешь играть с ней, а не со мной!

Крэддок мудро пропустил часть обвинения мимо ушей.

— Посмотри на нее и на себя. Неужели ты считаешь, что я могу предпочесть ее тебе?

— У тебя хватит глупости.

Слова сорвались с языка Берты помимо ее воли, а язвительный тон сделал их еще более оскорбительными. Побледнев от страха, она взглянула на мужа.

— Ох, Эдди, извини…

Господи, и зачем только она это брякнула! Берта страшно сожалела о своей несдержанности. Крэддок с безразличным видом перелистывал страницы книги. Она подошла к нему.

— Ты ведь не обиделся, милый? Прости, я не хотела этого говорить.

Берта вложила пальцы в ладонь Эдварда, он молчал.

— Не сердись на меня, — робко повторила Берта и, не выдержав, зарылась лицом в его грудь. — Я ничего такого не думала, просто сильно разозлилась. Ты просто не представляешь, как унизил меня позавчера. Я не спала всю ночь!.. Поцелуешь меня?

Крэддок отвернул лицо, но она не отставала, пока наконец не нашла его губы.

— Скажи, что ты на меня не сердишься.

— Я на тебя не сержусь.

— О, Эдди, мне очень нужна твоя любовь, — промурлыкала Берта. — Особенно теперь, когда я… жду малыша.

В ответ на его изумленный возглас она продолжила:

— До сегодняшнего дня я не была уверена… Ах, милый, я так рада. Именно это мне и нужно для полного счастья.

— Я тоже рад, — сказал Крэддок.

— Пожалуйста, Эдди, будь добрее ко мне и потерпи, если я буду нервничать и злиться. Сам знаешь, это случается помимо моей воли, и, кроме того, потом я всегда сожалею о своем поведении.

Крэддок поцеловал жену со всей страстностью своей апатичной натуры и вернул покой измученному сердцу Берты.