Миссис Марч

Она разложила подушки на диване так, чтобы в самом центре оказалась сшитая из индийского набивного коленкора с изображением дроздов, поедающих фрукты. Она набросила кашемировый плед на спинку дивана, потом бросала его снова и снова, пока не добилась желаемого эффекта – чтобы он лежал красиво, но при этом вроде бы небрежно, словно миссис Марч читала и потеряла счет времени, так расслабилась, что забыла о том, что у них намечается вечеринка. И только после вежливого напоминания Марты (ее более кроткой и покорной версии) она бросила плед на диван и принялась за работу.

В то утро миссис Марч отправилась в цветочный магазин – дорогой магазин на Мэдисон-авеню, в рекламе которого указывалось, что у них имеется своя собственная маленькая оранжерея. Там она купила несколько больших букетов: красные розы в окружении веток эвкалипта и падуба; склонившиеся вниз сосновые лапы с густыми иголками, напоминающие щетки для чистки барабанов, которыми, как она видела, размахивали джазовые музыканты в «Карлайле». Она поставила пару в гостиной, одну в гостевой ванной комнате, где также добавила и ароматическую свечку с запахом магнолии, впечатляющий набор иностранного мыла и позолоченную стеклянную бутылочку с лосьоном для рук, который она обычно прятала у себя в тумбочке рядом с кроватью. Она так делала, опасаясь, что Марта может перепутать его с мылом. Лосьон был французским, и, как подозревала миссис Марч, Марта просто не знала, что lait pour mains означает «крем для рук».

Она поправила картину, висевшую над унитазом, – игривое изображение нескольких кокетливых молодых женщин, купающихся в ручье. Сквозь растущие на берегу деревья падали лучи света, освещая мягкие светлые волосы и тела женщин. Они робко улыбались, опуская глаза, но при этом все смотрели на зрителя. Эта картина не представляла никакой ценности и была куплена по дешевке после того, как ее откопали в старой художественной галерее, которая находилась на грани банкротства. Перед тем как выйти из ванной комнаты, миссис Марч какое-то время стояла перед картиной, с восхищением ее рассматривая. Мысль о том, что она относится к женщинам, способным оценить наводящее на размышления искусство, давала ей удовлетворение, несмотря на то, что она не знала фамилии художника и ей всегда было некомфортно смотреть на наготу. Теперь в ванной пахло сосной, и этот запах заполнил все помещение.

Миссис Марч отправилась в кухню и обнаружила, что там приятно находиться, – когда в ней так тихо, спокойно и темно и тишину нарушает только тихое сопение холодильника. Она почувствовала себя почти виноватой из-за того, что здесь вскоре появятся представители фирмы, занимающейся обслуживанием банкетов, и неизбежно нарушат это спокойствие. В конце концов она решила не подавать макаронс на десерт, вместо них выбрав тарталетки с малиновым чизкейком из маленькой пекарни с другой стороны парка (подальше от Патриции), а также традиционную, проверенную временем клубнику со сливками. Клубника стояла на полу в кухне в деревянных ящиках. На нее стоило посмотреть! Ярко-красные ягоды блестели и цветом напоминали маки. Сливки взбили с бурбонской ванилью с Мадагаскара и кондитерским сахаром. Они парили над хрустальным блюдом, словно облака. Миссис Марч представила лица гостей, раскрасневшиеся от радости и восхищения (на которых также будет заметна и зависть) – и этот образ буквально придал ей сил.

Она с восхищением осмотрела работу своих рук по всей кухне и пришла к выводу: определенно, это будет одна из самых завидных вечеринок и уж точно самая впечатляющая из тех, на которых была она сама. А уж литературный мир ее запомнит очень надолго.

Глава VI

Нельзя сказать, что она не посещала изысканные вечеринки. На самом деле даже весьма приличное количество.

В годы ее детства родители часто устраивали претенциозные ужины у себя в квартире. С дресс-кодом, который требуется на официальные мероприятия, специально приглашенными шеф-поварами и джазовыми квартетами. В такие вечера миссис Марч и ее сестра Лайза рано ужинали в кухне, где им подавали остатки после приготовления пищи. Они угрюмо это ели и смотрели на розовые блестящие канапе, которые планировалось подавать гостям. Эта еда дразнила их со столов, и вполне оправданно было украдкой на нее плюнуть разок или два.

Потом родители запирали сестер в их комнатах, имевших общую ванную. По большей части они проводили вечера в комнате Лайзы, поскольку она была старшей сестрой и у нее в комнате стоял телевизор. Они обычно смотрели фильмы ужасов, иногда какое-то европейское авторское кино и хихикали над обнаженной натурой, от вида которой захватывало дух.

Иногда их пугали взрывы хохота или пронзительные голоса из гостиной, иногда – звериное фырканье в коридоре. Однажды вечером ручка на двери в спальню стала медленно поворачиваться, потом ее принялись яростно трясти так, что задрожал весь косяк. Девочки сидели рядом, неподвижно и неотрывно смотрели на дверь, пока ее не прекратили трясти.