Миссис По

То, что друзья встали на мою защиту, причиняло мне страдания. По правде говоря, я бы хотела испить до дна чашу стыда. Я заслужила это, когда усомнилась в единственном человеке, который на самом деле любил меня. Но ради моих дочерей и ради будущего ребенка мне пришлось порвать все связи с мистером По и делать вид, что он ничего для меня не значит. Мне пришлось сделать вид, что мне нет никакого дела до того, что стихотворение «К той, чье имя заключено внутри», которое он посвятил мне в Бостоне, стихотворение, которое я хранила в самых сокровенных глубинах своего сердца, было объявлено валентинкой для мисс Линч. Я пришла к пониманию, что ради детей обязана пойти на все, и даже пожертвовать своей душой.

Сейчас я равнодушно слушала, как скрипят полозья саней, рассекая подтаявший снег. Я думала о том, что наша служанка Лиззи уже привела домой девочек и перепеленала малышку, пока та не слишком промокла. Думала и о том, сколько знакомых светских дам Сэмюэля оставило у нас визитные карточки, пока мы были в отъезде, и заранее дрожала от ужаса при мысли об ответных визитах. По старой привычке подумала я и о стихах, но тут же поморщилась от какого-то онемения в голове. Удивительно, насколько мозг не способен к творчеству, если его не побуждает к этому движение души.

– Изрядное сборище, – сказал Сэмюэл.

Впереди, у выкрашенного в белый цвет здания, в беспорядке теснились сани. Казалось, что бо́льшая честь фешенебельного Нью-Йорка, как и мы, решила в этот день сбежать в Винтергрин, деревушку в нескольких милях от города, чтобы посетить тамошний трактир. Когда мы рискнули зайти внутрь, это предположение подтвердилось. В ароматах древесного дымка, духов и мокрого меха в помещении теснились Рузвельты, Фиши и Райдлендеры, пренебрежительно игнорируя нуворишей, громкий смех которых то и дело звучал под грубыми деревянными стропилами. Вошел преподобный Гризвольд с мисс Фуллер. Все потягивали пунши и флипы, в то время как единственный официант, затравленный молодой человек в фартуке, пробирался через толпу с подносом дымящихся чашек. Вуглу терзал свой инструмент скрипач, среди посетителей бродила колли, вымогая ласку.

Алкоголь вскоре оказал на меня свое волшебное действие, и я обнаружила, что весело болтаю с самим мистером Финеасом Барнумом, хозяином увеселительного заведения, наслаждавшегося новым социальным статусом: в прошлом году во время визита в Англию он удостоился аудиенции у королевы Виктории. Мистер По был бы в восторге от моего собеседника, мимолетно подумалось мне. Мне пришло в голову, что надо бы предложить мистеру Барнуму дополнить его галерею восковых знаменитостей бюстом мистера По. Глотнув подогретого хереса, я прогнала эту мысль прочь.

– А какая она, королева? – спросила я, краем глаза наблюдая за Сэмюэлем, обстреливавшим лучами своего обаяния юную девицу из рода Шерменхорн. Эта барышня все еще надменно отворачивалась, но ее щечки уже раскраснелись от удовольствия. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому браку по расчету? Глубоко вздохнув, я снова улыбнулась мистеру Барнуму.

– Королева очень похожа на всех остальных матерей, – тем временем говорил он. – Главным образом, ей хотелось, чтобы ее дети получили удовольствие от выступления Генерала Мальчика-с-пальчик. – На напоминающем луковицу лице мистера Барнума появилась улыбка. – Том-Там устроил представление века. Он играл с детишками, пел для королевы и гонял ее пуделя игрушечным мечом, пока тот не сбежал. Вот такой он затейник.

– Надо и мне когда-нибудь посмотреть его шоу.

– Я им восхищаюсь. Он уродился карликом и сделал из этого источник дохода – ладно, положим, тут я ему помог. Все его лицедейство построено на его малом росте. Для кого-то другого лилипутские размеры обернулись бы катастрофой, но не для него. Его рост – предмет его гордости. – Он посмотрел мне в глаза, вдруг став из возбужденного серьезным. – Чтобы научиться делать золото из собственных страданий, нужно очень много мужества, миссис Осгуд. И много упорства. Большинство из нас на подобное не способны. Этот мир полон подлости, миссис Осгуд. Подлости и злобы.

Я кивнула, попивая свой херес. Но он не отвел от меня взгляда своих пронзительно-синих глаз.

– Счастлив тот, кто способен добыть сладкий нектар из цветка жизни, ведь и корни, и каждый лепесток этого цветка полны горечи. Вы из таких людей, миссис Осгуд?

Неужели он заметил печаль в моих глазах? Тем не менее мне не захотелось бежать от него. В чем секрет превращения горечи в сладкий нектар?

Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулась и увидела преподобного Гризвольда, протягивающего мне стакан рукой в бежевой перчатке.

– Желаете пунша, чтобы согреться, миссис Осгуд?

От одного вида его красивого, самодовольного лица меня передернуло.

– Я уже согрелась, благодарю вас.

– Когда дело касается вас, я все время опаздываю, – сказал он и отпил из того самого стакана, который только что предлагал мне. – А жаль.

– Красивые перчатки, – сказал мистер Барнум. – Где вы их достали?