Мистер Блэк

Его высказанный комментарий — неосуществимая надежда и красота, словно он сам хочет поверить в свои собственные слова. Парень пытается переключить меня от моей ярости к храбрости, потому что раньше жил здесь. Он знает, что это нелегко. Я оглядываюсь по сторонам, затем хмурюсь и говорю с беспокойством:

— Далеко не всегда появляется радуга.

Он широко улыбается, и на его правой щеке появляется ямочка.

— Яркие цвета есть всегда. Тебе просто нужно знать, куда смотреть.

Уверенность в его ответе придает мне мужества. Я следую за ним к его машине, затем быстро проскальзываю на пассажирское сиденье.

Как только он садится за руль, я спрашиваю:

— У тебя есть полотенце или одеяло? Я закапаю все твое кожаное сиденье.

Он видит воду, стекающую из-под моей задницы и капающую с моих джинсов на эластичную черную кожу. Ухмыляясь, он заводит двигатель.

— Я знаю.

— Это не твоя машина, да?

Он смотрит на меня вызывающе и с усмешкой.

— Неа.

О боже, я в угнанной БМВ? Я начинаю тянуться к дверной ручке, он нажимает на газ, и машина срывается с места.

— Я не крал, просто одолжил.

Угу. А я не соучастник преступления. Два лгуна сидящие бок о бок.

— Куда ты хочешь, чтобы я отвез тебя? — спрашивает он, пока я грызу ноготь на своем пальце. Последнее, что мне нужно — это привлечь внимание полиции. Если нас остановят, я не уверена, что моя черная толстовка не откроет всю правду под внутренним освещением в полицейском участке. Кровь видна под флуоресцентным освещением? Или только при ультрафиолетовом? Я напрягаю свой мозг, пытаясь вспомнить что-нибудь из телевизионных шоу. Я определенно не хочу это узнавать.

— Вероятно, мне следует просто пройтись пешком.

Он поворачивает направо на главную дорогу.

— Или я могу просто отвезти тебя, если хочешь.

В машине пахнет кожей и запахом нового автомобиля, и здесь так тепло и хорошо. Следующие несколько секунд я борюсь со сном. Может, когда я проснусь, то обнаружу, что все это всего лишь один большой кошмар. Я отмахиваюсь от фантазии. Последнее, чего я хочу — выйти и идти пешком по холодному ночному воздуху в насквозь мокрой одежде, поэтому киваю.

Мы едем минут двадцать, когда он наконец нарушает тишину.

— Как тебя зовут?

Я отрицательно качаю головой.

— Ты не хочешь говорить?

Я кусаю щеку изнутри и молчу.

Вздохнув, он трогает кончик носа, затем потирает большим пальцем переносицу.

— Я раньше жил в этом районе, помнишь? — тихо говорит он.

Какие-то нотки сочувствия в его голосе заставляют образоваться комок у меня в горле. Вдруг меня захлестывают такие эмоции. Неважно, что я стараюсь как-то оправдать свои действия, я ужасный человек. На меня накатывает паника, и я начинаю тяжело дышать. Грудь так сжимает, что я с трудом говорю:

— Останови автомобиль, просто останови. Мне нужно прогуляться. Мне нужно идти.

Он быстро маневрирует через сквозное движение машин и съезжает на проселочную дорогу. Я наклоняюсь вперед и хриплю, пытаясь дышать.

Теплая рука разминает мое плечо.

— Все хорошо. Дыши. Просто дыши.

— Я не могу, — сиплю я, пальцами царапая горло. Это конец. Я задыхаюсь.

Он убирает мою руку от горла и нежно берет за затылок.

— Эй, я буду дышать с тобой, ладно? Делаем глубокие вдохи. Вот так. Через нос, потом выдыхаем ртом. Носом и ртом. Вдыхаем и выдыхаем.

Он потирает большим пальцем мое запястье, я пытаюсь дышать, последовать его примеру и успокоить бешеные скачки своего сердца.

Несколько секунд мы вдвоем просто спокойно дышим.

— Вот и все, Рэд, — он посылает обнадеживающую улыбку. — Ты будешь в порядке.

Обычно я ужасно ненавижу, когда меня называют рыжей, но сейчас, в моей темной реальности его поддразнивание является настолько сумасшедшим и нелепым, что, похоже, это именно то, что мне необходимо.

Я уже дышу нормально, отстраняюсь от его рук и прижимаюсь плечом к двери.

— Я в порядке, — говорю я вполголоса.

Он отклоняется назад на свое сиденье и кладет руки на руль.

— Часто у тебя происходят такие атаки?

Я резко трясу головой, когда мой взгляд останавливается на его наручных часах. Я не знаю марку, но на первый взгляд, они, вероятно, стоят больше, чем годовая зарплата большинства людей в моем районе. Я киваю на часы, удивленно подняв брови.

— Ты здешний, да?

Он прослеживает направление моего взгляда, поднимает руку, чтобы взглянуть на часы, снимает их и протягивает мне.

— Вот, возьми. Я не хочу их. Цена, которую я заплатил, была слишком высокой.

Боль в его голосе настолько реальна, такая же, как боль, бушующая внутри меня.

— Что случилось?

Он кладет часы вниз на сиденье между нами, его взгляд прикован к циферблату.

— Я потерял маму.

— Мне жаль, — бормочу я.

Он поднимает и удерживает взгляд своих необычных глаз на мне, выражая сердечную искренность.

— Ты никогда не поймешь, насколько важна семья, пока она не уйдет. У меня не было выбора, но он есть у тебя.

Жаль, я не знала свою маму. Она совершила самоубийство, когда я была еще маленькой. А мой отец никогда и не показывался. У меня не было выбора, но я просто молчала.

Он нежно убирает мокрую прядь моих волос за ухо.