Мистер Деньги. Флойд Мейвезер

– Джеймс Принс – ужасный тип, играющий отрицательную роль в заглохшей карьере Флойда, – рубил с плеча Флойд-старший. – Среди своих друзей мой Малыш – единственный, кто считает этого парня умелым менеджером. Я честно думаю, что НВО, сейчас забирая назад у моего сына этот большой контракт, на самом деле делает ему любезность, потому что этот тип превращает его в еще большего монстра, чем тот, в которого он уже превратился.

Лишь семьсот человек явились смотреть его бой с Бёртоном в Кобо-холл. Бойцы согласились с разницей в весе (масса Бёртона была больше. – Прим. пер.), и мировой титул Флойда в поединке не оспаривался.

– Впервые я присутствовал на бое Мейвезера, когда он дрался с Эмануэлем Огастесом, которого в то время звали Эмануэлем Бёртоном, – вспоминал спортивный журналист ESPN Дэн Рафаэль, работавший тогда на газету «USA Today». – Ему тогда был предложен целый список противников, с которыми он должен был сразиться в октябре того года для показа по «КО Nation», и у Эмануэля Огастеса были худшие показатели боев, а они выбрали его, и он задал Мейвезеру жару на всю катушку.

– Это был отличный бой, – продолжал Дэн, – и забавный, потому что у Огастеса был ужасный послужной список. Выходило, что Флойд уладил свои проблемы с НВО и появился на менее значительной программе телеканала – в дневном шоу под названием «КО Nation», которое было не в состоянии заплатить столько, сколько платили шоу в прайм-тайм. Поэтому для телесети заполучить Мейвезера было большим делом, у которого в то время было весомое имя и который был довольно большой звездой в сравнении с боксерами, появлявшимися в этой программе. Частью сделки было вернуть его на ринг в этой программе, а затем – быстро заставить его вернуться на ринг. Поэтому он дрался с Огастесом в октябре, а с Корралесом собирался сразиться уже в январе.

Я всегда должен быть настороже, потому что я не доверяю людям.

– В последующие годы он не раз говорил (а я слышал, как он это говорил во время пресс-конференций), что бой с Эмануэлем Огастесом был самым жестким и что он устроил ему тяжелый поединок, – рассказывал Рафаэль. – Тогда Флойд перестал выступать, это был самый длительный период в его карьере: он не дрался на протяжении без малого восьми месяцев. Для молодого парня такой перерыв был не слишком долгим, и Флойд сломал противника и одержал победу. Но бой был тяжелым…

На протяжении всего поединка действие было двусторонним. Мейвезер наносил эффектные удары; Бёртон дразнил его, а затем доносил до цели свои собственные удары. Панчи Флойда были четкими, и он выбрасывал их чаще, разбив Бёртону в четвертом раунде рот и нос в кровь, однако тот, странным образом, получал от этого удовольствие. Мейвезер дрался, стоя спиной к канатам, и делал это с захватывающим размахом. Бёртон между раундами стоял.

– Вот теперь бой только начинается, – было ему сказано перед пятым раундом. – Нам надо вывернуть его наизнанку и пробить защиту. Вот теперь давай работай.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивал Роджер у сидящего в другом углу.

– Хорошо, – отвечал Флойд.

Он выигрывал раунд за раундом, но Бёртон выбрасывал серьезные удары. Он «мейвезерил» Мейвезера. В пятом раунде он схлопотал мощный удар правой и сделал вид, что колени у него подогнулись, провоцируя Флойда на выходку с саморекламой. Улыбки публики озарили зал. У Флойда потекла кровь из носа, но он оказался точнее, и Бёртон заплатил за свою агрессию.

– У него тоже кровь течет, – подбадривали Бёртона в его углу, предупреждая не сморкаться и активнее работать по корпусу Мейвезера.

Это был бой на физическую выносливость. В шестом раунде Бёртон пытался пробиться сквозь защиту Мейвезера из скрещенных рук, но был встречен проникающими прямыми выстрелами. Бёртон продолжал подбивать Мейвезера на удары, и Флойд принимал предложение. Но, проигрывая, Бёртон контратаковал, в то время как из носов у обоих соперников текла малиновая кровь. Флойд перестроился в правостороннюю стойку, но на этот раз не было никакой возможности завязать диалог с комментаторами, которые заметили изменение его стойки.

Бёртон в конце раунда сделал глубокий вдох. Под обоими глазами у него набухали отеки.

– Он спекся, – сказал Роджер Мейвезер. – Он спекся. Продолжай делать то, что делаешь.

В восьмом раунде для оценки состояния Бёртона был вызван врач, к полному замешательству Эмануэля, однако после получения «добра» на продолжение боя он расположился в правосторонней стойке и стал охаживать Флойда ударами с обеих рук. Мейвезер продолжал выбрасывать панчи сериями, а Бёртон говорил ему, что они ему не вредили. Наблюдатели у ринга терялись в догадках, была ли сломана правая рука у Флойда, и удар гонга завершил, пожалуй, самый бурный раунд встречи. Бёртону было сказано, что, если он в девятом раунде не перестроится, его секунданты остановят поединок.