Мистер Дориан Грей (СИ)

Темнота комнаты убивает. Я уже будто в темнице. Я уже всё сказал. Я просил никого не приходить. Дать мне последний день уединения и тишины. Особенно после того, как Лили назвала меня «чудовищем». Тогда это был гнев. Честный и праведный. Она не искала мне оправданий, да и я не искал. Он выбежал навстречу. Или я его нагнал. Я не помню. Видеорегистратору наступил конец хер знает, отчего. Я ни капли не жалею: я убил. Я хочу нести наказание не за это. А за то, что увидел разочарование в глазах Лили. Это самое страшное, что я когда-либо мог увидеть в её глазах. Шон и Эндрю понесут наказание. Два вора, которые скрывались за ширмой компании, а деньги воровали у других. Люди работали за центы, а они жили припеваючи. Мои люди в компании матери убиты. Триста человек — это далеко не малая потеря. Я сам убийца. Я готов понести наказание. Я сказал это Кристиану, Марселю, Теодору. Каждый искал мне оправдание. И только Лили увидела во мне чудовище, монстра. Она подтвердила его во мне. Может быть, случайно, неосознанно, боясь меня. И вот теперь, спустя три дня, когда она откуда-то узнала, что я самовольно иду за решётку, она вдруг с поникшими плечами и промытым слезами лицом решила вернуться и убедится во всём. Я люблю её. Но я монстр. Я должен уйти.

— Дориан, ты правда пойдёшь в тюрьму? — её всегда ровный голос, сейчас, казалось, резали пилой. И это была не игра. Она никогда не играла со мной. Она была честна в том, что чувствует и видит. Быть может, поэтому я так сильно… полюбил её?

— Да, правда, если ты о том, что… — мой голос предательски сбился, — О том… понесу ли я наказание?..

— Ты же был в аффекте, верно? Ты не мог, просто не мог убить, убить его осознанно! — каждый раз, когда он произносила слово «убить» — голос её опускался до неслышного шёпота. Неужели, и она теперь оправдывает меня?

— Не ври ни мне, ни себе, Лили, — прошептал я, — Мы оба знаем, что я чудовище. Я гнал на автомобиле по всему городу и не передавил никого, кроме него. Я был в ярости — да. В гневе — да. Но я был в сознании, не в аффекте. Я готов убить за тех, кого люблю. Да, я сделаю это снова, если кто-то причинит боль тебе или моей семье. Да, я чудовище. Я монстр. Я не человек. Ты, ты достойна большего… Чёрт знает, почему, но ты здесь, Лили! — прокричал я надорванным голосом. — Что тебя привело после того, как ты признала, что я монстр, что мне не место среди людей? Что привело тебя ко мне? Ты чувствуешь вину? Её нет. Это была моя машина, скорость, мои руки, ноги и глаза. Может, хочешь с укором смотреть на меня? Смотри, пока я ещё не за решёткой. Столько, сколько тебе нужно! — я терял контроль. Я видел, что Лили меня боялась. Это видно, это ощутимо.

— Я здесь, потому что я должна быть здесь, — на мой оскал еле слышно прошептала она и подошла ко мне как можно ближе, осторожно положила руку на щёку. Я отпрянул от неё, уткнувшись взглядом в пол.

— Нет, — еле слышно произнёс я, — Ты ничего не должна убийце и монстру.

В глазах Лили застыли слёзы. Боль плескалась в них, как русалка в пучине пушистых белых волн.

— Я… я люблю тебя, — прохрипела она, — Если ты не хочешь меня видеть, скажи.

— Я хочу видеть тебя. Но не могу. Есть одно чувство, которое я люблю — это справедливость. Есть одна девушка, которую я люблю — это ты. Я прошу тебя лишь об одном. Будь рядом с Дэйзи столько, сколько нужно. Твоё чудовище будет наказано…

— Дориан, хватит! — она вдруг села на колени на пол и зарыдала, плотно закрыв маленькими ладошками лицо, — Дориан, пожалуйста, не надо. Я прошу тебя, умоляю, не надо, — её голос дрожал, а всхлипы заполняли комнату, — Я думала, так не бывает…

— Что принц может оказаться чудовищем, Лили? — горько ухмыльнулся я, сев на корточки перед ней.

— Что можно быть таким, как ты! Что счастье, которое впервые было ко мне так близко, и в этот раз поворачивается ко мне спиной! Ты любишь меня, убиваешь меня тоже ты! Ты убил не Бредли, нет! Ты убил нас! Я так и знала, что ты примешь это решение, ведь благородство в тебе порой просто сносит крышу! Я назвала тебя чудовищем не из-за Бредли, а из-за нашей задавленной теми шинами жизни! Я должна бы сейчас убежать, вычеркнуть всё, чем жила последние дни, часы, месяцы! — она давилась слезами, крича, — Но я не могу! Ты у меня в самом сердце, внутри, под кожей! Я многое наговорила, я была зла, но только лишь потому, что я теряю тебя, Дориан! Я теряю тебя! Сейчас мне кажется, лучше бы я вообще не появлялась в твоей жизни, ты бы не связался с Бредли, ты бы жил так же, как раньше, не было бы ничего из того, что происходит сейчас! Ты должен возненавидеть меня, а я тебя за то, что уже никогда у нас ничего не будет! Я не знаю, почему не могу это сделать! Не знаю, почему не могу возненавидеть тебя, если от любви до ненависти — только один шаг! Я не могу, Дориан! Я не могу! У меня всё стынет внутри, я тебя теряю, понимаешь, я теряю тебя! — Лили рвала на себе волосы, царапала саму себя, и у меня горело в самом сердце, там, где Лили била меня кулачками по груди, когда я попытался её обнять. Да, она сопротивлялась, но долго… не могла.