Мистер Дориан Грей (СИ)

— Он здесь, Элена, — с тонкой улыбкой произнёс он и, чуть привстал, указывая головой на меня, стоявшего в дверном проёме.

Меня, стоявшего и видевшего в её белом, сохнущем теле близкий конец.

— Дориан Грей, — прошептали бледные губы, костлявая рука приподнялась, пальцы дрогнули, сжавшись, прося меня подойти к ней ближе. Я медленно подошёл, присел рядом с ней и посмотрел испытующе в её лицо. Не видевшая меня до этого, она вздрогнула, и тяжкий вдох сорвался с её уст.

— Я слушаю тебя.

— Дориан, ты должен меня простить, — она умоляюще посмотрела в мои глаза.

— Мэл, выйди, пожалуйста, — вполголоса попросил я, за что тут же услышал покорно удаляющиеся шаги. — И отчего же я тебе должен?

— Смерть — мерзкая вещь, Дори, — косо ухмыльнулась она, её шея вытянулась, когда она глубоко вздохнула, — Я знаю, что ты встречался с Патриком. Мне доложили.

— Не сомневался.

— Как у тебя… хватило самообладания не прийти и не устроить сцену?

— Кому? Тебе? — я ухмыльнулся, — Элена. Во-первых, я не актёр, чтобы разыгрывать сцены. А во-вторых, я видеть тебя не мог. Моя мать была доведена до самоубийства наркотиками. Сомневаюсь, что она, зная собственный диагноз, поставленный Эдмондом Уолкером решилась снова подсесть на таблетки. Этот чёртов Мерсье. Ты использовала его, чтобы убить её, — прошипел сквозь зубы я. Меня прервал громкий кашель, и долгое, хриплое дыхание человека с гниющими внутри плоти лёгкими. Я умолк, плотно сжав губы, а руки в кулаки. Ледяное самообладание душило меня, мои эмоции, и я был отчасти благодарен этому.

— Я сделала то, что сделала, потому что не могла смотреть на то, как страдает моя дочь, — выдавила она, пока я, сдерживая презрение, смотрел на неё. Эта фраза слегка пошатнула моё внутреннее равновесие. Я шумно выдохнул.

— Что ты имеешь ввиду?

— Айрин не могла иметь детей. Я хотела… помочь ей. Знаю, что это было против правил. Я всё знаю, Дориан, но я не могла иначе. Видеть эту боль стоит очень дорого. Не дай Бог тебе когда-нибудь понять меня!

— Страдания одного не повод забирать жизнь у другого!

— Хоть бы ты не понял, что может быть иначе… Там, на комоде, контракт. Фирма Гриндэлльта снова твоя, у тебя есть всё, Дориан, я, я дала тебе всё!

— Ценой того, что прикончила мою мать?! — склонившись к её лицу, прошипел я.

— Дориан, ты должен, должен меня простить!

— Я ничего, никогда, не буду тебе должен, — встав с постели, тихо и спокойно произнёс я, — Я никогда тебе этого не прощу. Гори в аду, Элена.

И я покинул её спальню. Выбежал, как ошпаренный. Сорвался со ступеней, помчался к машине и, закрывшись в салоне, долго, молча сидел, глядя на руль и на руки, что его сжимают. Через несколько мгновений рядом со мной появился Мэл, его губы слегка дрожали, а руки были холодны, вцепленные, вшитые в моё плечо.

— Она умерла, Дориан. Она умерла.

… По залу проносится рокот аплодисментов. Я невидящим взглядом смотрю на сцену, как декорации скрывает синий бархат занавеса, а по всплеску звуков, зажигающихся на потолке лампочек можно понять, что спектакль окончен. Несколько минут, я остаюсь в кресле неподвижным. А затем, быстрыми шагами вхожу за кулисы и также быстро миную гримёрку Джессики, ненадолго замерев у двери, в которую, обыденно, беспринципно врываюсь. Где-то в душе мне было дурно. И немного гадко. Я набираю привычный, единственный номер. Тот, на который звонил во все времена, почти ежедневно. Номер Марселя Грея.

========== m a r c e l ==========

Дориан

Я подъехал к ресторану «Elion de Williams», припарковался, и, по привычке закурив в тёмном салоне машины, стал смотреть на окна ресторана, которые иллюминировали целую улицу. Мартовские вечера в Сиэтле наполнены сырым воздухом и людской тоской, которая амброй проникает в носовые пазухи. Моё плохое настроение — никого не может и не должно волновать, если я этого не захочу. Но сегодня я захотел, поэтому и позвонил мистеру Марселю Грею. Прошло немного времени, прежде чем из дверей дорогого заведения для любителей хорошего алкоголя, приличной еды и классической музыки вышел мой брат.

— Доброго вечера, Гамлет, — его губы исказила светлая улыбка, когда он увидел меня. Плюхнувшись на пассажирское сидение рядом со мной, он достал сигарету, воткнул в зубы и нагнулся ко мне, безмолвно попросив прикурить.

— Ну, что? Как жизнь?

— Нормально, — бесцветно ответил я, выпустив клуб дыма.

— Когда у родителей последний раз был?

— Ну, скажем, — я замялся, пытаясь припомнить, — Скажем… два месяца назад?

— Ты — господин гондон, Дориан Грей.

— Я просто очень занят.

— Боишься, что родители прочтут натуру садиста в твоих глазах? Кстати, ты ещё не прибил свою старушку?

— Она не старушка.

— Ей сорок два.

— И что?

Марсель, приоткрыв окно, выплюнул сигарету. Затем долго, пристально посмотрел на меня своими тёмно-серыми глазами, и тихо произнёс:

— А то, Дори, что она годится тебе в мамочки. Ты её так называешь? Она тебя Большой Папочка, а ты её Старая Мамочка?

— Ты дурак, — он расхохотался, откидываясь спиной на сидение.

— Да ладно, — Марсель легко толкнул меня в плечо, — Хватит дымить. Твой трагичный вид меня смешит.