Мистер Дориан Грей (СИ)

— Ты не знаешь, что творишь, Лили Дэрлисон. Я устал не только от работы, тоски по тебе и борьбы с самим собой. Я устал от стояка, чтоб его, каждое утро. Дрочка пять дней под ряд, бесконечные мечты о тебе в офисе, на кухне, в ванной, спальне, гостиной, на этом… огромном стекле, ставшем моим проклятьем. Лили, ты забираешь мой рассудок. И самое ужасное то, что я не хочу противиться тебе. Самое прекрасное то, что я не могу противиться тебе. Ты маленькая девочка, которая убивает. Ты похожа на сигарету, Лили. Раз попробуешь, и хочется снова. Хочешь бросить, но не можешь.

О, да. Сердце тарабанит в висках. Его рубашка наконец-то летит прочь, я сглатываю обильную слюну от жажды. Ни один мужчина не признавался в своём желании ко мне, да и нужно мне это не было, а он… заставляет меня трепетать, как несозревшего ребёнка. Заставляет меня чувствовать себя желанной женщиной. Заставляет меня хотеть слышать от него такие слова, пробирающие душу, перемачивающие киску. Мои дрожащие пальцы тянутся к его груди. Дориан отшатывается, дразняще улыбаясь. Ухмыльнувшись и схватив мои запястья, заводит их над головой — мои губы приоткрываются в глубоком вдохе. Я чувствую цепкие мурашки вдоль тела. Его улыбка пропадает, когда он резко приближается ко мне, нависая тяжелым сексуальным грузом из комплекса прокаченных мышц, вен и рефлексов. Я изгибаю спину и громко выдыхаю в его рот, прижимаясь грудью к его –стоящие соски натягивают ткань боди, я хриплю ему: «раздень меня». Его ухмылка переворачивает моё сознание. Тяжелое дыхание из его уст сушит мои губы, подбородок, шею. Я вьюсь под ним змейкой, когда этот огонь из воздуха становится его порочным ртом. Он мокро целует меня в шею, в ключицы, грудь кусает, облизывает и сосёт, не срывая единственной на моём теле ткани… Я дрожаще стону от кипятка по крови, рефлекторно сжимаю ноги от ноющей боли, перемешанной с желанием в паху.

Одна рука Грея отпускает мои запястья, скользит ногтями по животу, грудям, бёдрам, хватает за лодыжку и резко широко раздвигает их. Я слышу, как он шумно улыбается оттого, что киска хлюпает от любого неловкого движения. С губ срывается раздирающий горло крик, когда Дориан, отодвинув тремя пальцами ткань от входа, грубо вставляет в меня сразу два длинных пальца, вглубь, до конца. Боль от первого секса ещё напоминает о себе, но наслаждение гораздо жёстче, крепче, пьянее… пальцы, о, его пальцы! Я же никогда больше не смогу смотреть на них спокойно. Дориан творит невероятные вещи. Я прекрасно помнила, что он сделал с моим клитором, но и представить не могла, что его пальцы настолько… талантливы. Скулю громко, протяжно. Он начинает наяривать так, что хлюпающий звук становится всё грязнее, а совместный запах тел, соков и секса врезается в ноздри. «Ах», — срывается с губ, а кровь приливает к щекам, когда он впивается внутрь третьим пальцем. Я смотрю ему в глаза. Они сейчас темны, как ночь, зрачки скрывают цвет его небесных глаз. Дрожь бежит по телу, я мычу от удовольствия и непрерывного желания, впиваясь пальцами в его руку, сжимающую мои запястья. Блики огня в камине отражаются на его мужественном лице, на этом плотном уверенном теле, говорящем о том, что секс может жить в человеке. Я сопротивляюсь, дрожа и извиваясь, вырываю руки из хватки, воспользовавшись моментом, когда он увлечённо вбивается в меня пальцами…

— Лили! — рык срывается с его губ, когда я царапаю его шею, впившись в неё.

— Дориан, раздень меня, — хриплю на выдохе, дрожа от жара и толчков пальцев, — Раздень и войди… Умоляю тебя. Пожалуйста.

Стону в его рот, вздрагивая, когда он хватает меня за подбородок, и, широко открыв губы, прижимается к моим, опаляя дыханием. Его язык внедряется в мой широко распахнутый рот, вылизывает его: нёбо и язык, дёсна и глотку, внутренние стороны щёк сверху и снизу. Сумасшедшая дрожь пронзает тело — я кусаю его дрожащую губу, отчаянно мыча, когда пальцы, которыми он с щедростью заполняет меня, достигают нужной точки. «Да, да, да, да…», — как в бреду бормочу в его губы на каждый толчок. Всё в моём теле сгорает до тлена: мне никогда в жизни не было так жарко. Рука Дориана срывает с моего тела боди, в клочья разрывая ткань на груди. Схватив рукой моё лицо, он суёт большой палец между моих губ, проникая внутрь и трётся о язык. Треск ещё стоит в ушах. Пальцы вбивают удовольствие, забивают телом желание, и добивают, добивают, добивают. Взвизгиваю, кусая Дориана за палец и взлетаю с пледа.

— Мокрая девочка, — хрипит Дориан, и это сносит крышу, убивая последний рассудок.