Мистер Дориан Грей (СИ)

Я мягко толкаю её в спину и она падает на синюю кожу. От кровати я тяну фиксирующие цепи с наручниками. Приковав руки, так же поступаю и с ногами. Она, дрожа, чуть отрывается грудью от постели, трепеща, как осиновый лист от боли в сосках и с вздохом роняет тело снова. Только приковывая её ножки, фиксируя пряжки ремней на щиколотках, я увидел, да какой, блять, степени она возбуждена… Невероятно сильно. До безумия. Влажные следы на её бёдрах, как немое подтверждение.

Взяв бутылку из полупустой металлической ёмкости, я откупориваю уже проработанную с штопором затычку и сажусь на колени позади попки Лили, между раздвинутыми цепями ногами. Она шумно сглатывает — я это слышу и хриплый вдох рвётся из сердца в ответ. Уместив бутылку на её спине, уложив её между лопатками, такую холодную на её горячем подрагивающем теле, я убираю пальцы от горлышка, и кроваво-бордовая жидкость начинает течь по её позвоночнику, по тонкой, белоснежной коже, такой гладкой, упругой. Она громко, протяжно стонет, она — как вишня в вине, становится ещё пьянее. Стоны — более громкие, кружения бёдер, приветствующие льющуюся жидкость, становятся откровеннее.

Когда вино из лучших французских погребов начинает литься на её попку и киску — эстетичный доминант, удовлетворяющийся одним зрелищем, сменяется во мне истинным зверем, готовым разорвать к чертям свою гибкую и пылкую добычу.

Её киска пышет жаром, аромат сводит с ума. Я наклоняюсь к ней и чуть проталкиваю пробку от вина в задницу. Она стонет, как ангел. Трясётся, как будто в ней демон. Мои губы начинаю вбирать льющееся вино на её клиторе, которое бежит струйкой. Лили помогает своей тряской освобождать бутылку, но ремни не позволяют ей сильно двигаться, а значит бутылке скатиться. Я широко отрываю рот и вбираю в себя соки её мокрой крохи и вкус сладкого, терпкого вина, оседающего в самом горле и захватывающего разум в свой сладкий капкан.

Она стонет: очень громко, гортанно, просяще. Когда я просовываю внутрь её входа указательный палец, она начинает еле слышно хрипеть: «да, да, да». Так надрывно, сексуально. И мне ничего не остаётся, как добавить ещё два пальца, растягивая ими тремя вход и наяривать, натягивая жёсткую измоченную соками и вином киску. Вымученную возбуждением, желанием, пульсациями и самой опасной, похотливой жаждой. Она изо всех сил пытается сжимать киской моей пальцы и не выпускать, пока я не дохожу до основания. Вино всё течёт, орошая клитор, охлаждая его, и я пробую этот коктейль вкусов языком снова и снова. Кружу, играюсь губами, целую взасос в бусинку и провожу языком по взбухшим складкам. Она вкусная, как чёртов рай на земле.

Каждая жила в её теле — как провод, несущий заряд тока и заставляющий всё её тело пульсировать наслаждением и дрожать, желая большего. Она громко умоляет меня: «О, Мастер, пожалуйста», — плачуще стонет своим хриплым, сексуальным голосом. Она очень течёт, от неё жидкости больше, чем от вина, она слаще, чем вино, она пьянее его. Эти тёмные волосы отливают винным блеском. Эти карие глаза сами похожи на вишни. Эти соки — сладчайший нектар, напиток богов, я просто не могу остановиться, хоть боль в паху невыносимая, разрывающая, убийственная. Такая сильная, что хочется по-волчьи завыть и взять её… взять Лили по-собачьи, как однажды на пледе в гостиной. Как она тогда вспыхнула, зарделась от вина и буквально сама оседлала меня. Сейчас в её голове дурмана ещё больше, желание ещё жёстче, тело чувственнее, а значит удовольствие — будет воистину смертельное.

Когда вино перестаёт течь, я дрожащей рукой беру бутылку с её спины и повалившись на неё тяжестью своего разгорячённого тела, грубо хватаю её за подбородок и открываю большим пальцем рот, проскользнув в него. «Хочешь пить?» — звучит, как «хочешь меня?», когда я хриплю эти слова на её ухо. Она часто кивает, прикусывая мой палец. С смачным звуком я вытаскиваю его и вставляю горлышко бутылки в её рот, заставляя её сжимать кулаки от тех стараний, которые она предпринимает, чтобы сильнее прогнуться в спине. С мычанием она обхватывает пухлыми губками отверстие и получает долгожданные пару-тройку оставшихся глотков в пересушенный рот. Я резко отрываю от её губ бутылку, выливая несколько крупных капель, которые она тут же облизывает, подрагивая и хрипло мыча. Её взгляд встречается с моим — мой мир, всё внутри меня вновь переворачивается с ног на голову. Я откидываю с шумным звуком бутылку и проталкиваю язык в её сладчайший дикий рот, так сильно жаждущий моих поцелуев. Жаждущий их ещё больше, чем вино.

— О, Лили, — хриплю я в её губы, одной рукой по-прежнему продолжая держать её шею и подбородок, а второй освобождаю молящийся всей сотне богов член.