Мистер Дориан Грей (СИ)

— Вау, — выдохнула я. — А чем он занимается?

— Врач-психотерапевт, как и его дед.

— Их жизнь не кажется им скучной? — скорчив горькую мину, спросила я. Дориан расхохотался.

— На первый взгляд она действительно очень пресная, но англичане практически не могут по-другому.

— Эдма до сих пор верит в их возможный союз с Марселем?

— Женщина может поверить во что угодно, только не в правду, — с улыбкой произнёс Дориан и потёрся носом о мой. Я грустно улыбнулась.

— Твой брат сердцеед, — шепнула я.

— Однажды его сердце также выели, малышка, — он пробегает пальцами по моей щеке, — Однако не думаю, что он наслаждается тем, что каждый столб в него влюбляется.

Я нахмурилась, почувствовав, как ком подкатил к горлу. Мне было тяжело осознавать, что та боль, которую испытал Марсель Грей из-за одной стервы стёрла из него желание и стремление быть счастливым.

— Ты сказал, что моё появление «живая вода» для него. Она ещё не действует? — смущённо смотря на свою маску, проводя по её изгибам пальцами, тихо спросила я. Дориан поднял моё лицо за подбородок.

— Всему своё время, Лили, — с нежно улыбкой прошептал он, — Всему своё время.

Я обняла его крепче, продолжая наблюдать за выходящими наряженными гостями. Казалось, что я на показе мод, а не на благотворительном балу. Из последующих пяти машин выходили неизвестные Дориану господа, потом огромная семья по фамилии Лайкарт. Дальше мы увидели Джеки Кэй в роскошном персиковом платье, её сына Энселя и мужа Мэйсона. Энсель вёл под руку Рэйчел в очень стильном чёрном костюме — с открытым топом, обнажающим жёсткий пресс и пышной юбкой в пол. На ней была надета не менее элегантная маска. Увидев нас, она помахала нам рукой и указала на нас улыбчивому Энселю. Он просветлел изнутри.

— Энсель очень милый молодой человек… Он модель?

— Да. Кроме того, он учится на дизайнера, как и Джеки. Она начинала также.

— Отец тоже имеет отношение к индустрии моды?

— О, нет, — рассмеялся Дориан, — Он химик, физик, биолог… Кто хочешь — но не модельер и не модель. Правда его таланты широко используются сейчас модными брендами в сфере парфюмерии. От Шанель недавно выходила серия ароматов «Adore» — он разработчик каждого.

— Они не против того, что Энесель не традиционной ориентации?

— Джеки наоборот «за». Самое страшное для неё сейчас — стать бабушкой, — мы вдвоём рассмеялись. — Думаю, что это больше блеф, чем действительный страх. Ты сама видела, что для Джеки годы пустой звук.

— Я думаю, она самая бесстрашная женщина, которую я встречала, — Дориан, след за мной, залился звонким смехом.

Подъехал следующий лимузин — из него начали выходить долгожданные жизнерадостные Родригесы, о которых Дориан так много мне рассказывал. Первыми из машины вышли Максимилиан (звать можно только Макс) и Эва. Эта блондинка обладала просто невозможной по красоте фигурой, а когда я увидела, как водитель подаёт руку ещё одной представительной даме, моя челюсть чуть не отвалилась ниже плинтуса. Кэтрин Грей — мать Эвы, выглядела превосходно, максимально я бы могла ей дать лишь пятьдесят, как и её не менее привлекательному мужу золотого возраста — Элиоту Грею. С ними выходила Миа Кавана, очень стильная и смелая в выборе платья, довольно зрелая особа с короткой стрижкой. Когда Дориан сказал мне, что это мама Джеки — у меня сердце забилось чаще. Когда я спросила об отце, то узнала, что её муж Иттан умер около семи лет назад и больше она отношениями себя не связывала.

Дочери Эвы и Макса — две красивые блондинки, Дженни и Элизабет, шли под руки со своими кавалерами. Двадцатипятилетняя Элизабет, талантливый стилист и модный критик, уже гордо носила фамилию Холд. Он старше её на пару лет и богат, как бог, так как владеет сетью популярных круглосуточных клубов в Нью-Йорке и Лас-Вегасе. В одном из таких они познакомились, после первой же ночи — девушка забеременела и в двадцать два года вышла замуж, а в двадцать три — стала мамой милой девочки, которую назвала в честь матери. Трёхлетняя малышка в воздушном розовом платье спала у папы на плече и шее, маска наполовину скрывала её личико, золотые кудри лежали на плечах. Я даже простонала от умиления. Двадцатилетняя Дженни, обучающаяся в нью-йоркском архитектурном университете на третьем курсе, сейчас была в светло-голубом платье и состояла в паре с блогером -бодибилдером Джереми Харрисоном, сделавшим ей предложение по радио ещё год назад. Однако девушка себя окольцевать ещё не дала: Дори называл Дженни никак иначе, как «звездой дискотек».

Уже знакомая мне личность, Альберт Родригес сопровождал Дэйзи Грей, что было неудивительно. Ей ещё нет семнадцати, но я поражалась её красоте и шарму. Её платье соткано в пастельных тонах: из шифона, гипюра и шёлка. Юбка по щиколотки, верх — очень сексуальная рубашка на маленькой пуговке. Маска была её такого же серо-голубого тона, волосы собраны наверх. Увидев нас с Дорианом, она широко улыбнулась своей милой невинной улыбкой, дёрнула своего кавалера за рукав, указав на нас.