Мистер Дориан Грей (СИ)

— Может, я сама решу, что мне делать?

— Только тогда, когда я этого захочу, — нагло сказал я.

— Да ты!.. — Лили негодующе стиснула челюсти, — Я даже не хочу больше говорить с тобой! Ты совершенствуешься только тогда, когда твой рот закрыт, — схватив полотенце с дивана, с громким хлопком закрыла за собой дверь.

Я шумно выдохнул, осторожно поправил букет цветов в вазе, мысленно повторяя себе: «я знаю, что делаю». Но если честно — «нет, я понятия не имею». Что только что во мне проснулось к ней? Чувство заботы? Тогда почему она воспринимает его в штыки? Чёрт подери, почему я всё делаю не так, как нужно?! Я потёр руками лицо. «Она остынет, Грей», — успокаивал себя я, — «Она устала, а ты ей хамишь, у девочки „лайнерная“ болезнь и ей сейчас не до твоей странной манеры флирта». Переведя дыхание, я начал стягивать с себя свою чёрную утеплённую водолазку. Сложив её, я достал из своей сумки удобный комплект Adidas и начал разминать шею. Моя спина, будто бы, встречала направленные на неё лучи солнца — так жгло… от взгляда Лили. В раздумьях, я совсем не услышал, как она вышла из душа, выключила воду и вот… Здесь, предо мной. Она. На ней был просто сногсшибательный костюм из чёрного гипюра — невероятно короткие шортики, топ на тонких бретельках, полупрозрачный в зоне живота. Я сглотнул, обернувшись к ней всем корпусом, и заглянул в глаза. Она медленно продолжала вытирать полотенцем влажные волосы. Когда я сделал шаг в её сторону, она встряхнула полотенце и принялась его складывать.

— Милая пижамка, — улыбнулся я.

— Вообще-то, я не думала, что буду в этом номере с совершенно посторонним мужчиной. Если бы знала, то подыскала бы себе нечто менее сексуальное… Хотя, это трудно, — пожала она плечами, — У меня всё бельё такое, — она посмотрела мне прямо в глаза. Дрожь прошла по спине.

— Коллекционируешь? — отчего-то хриплым голосом спросил я.

Её глаза внимательно изучали мою грудь, пресс. Она подошла так близко ко мне, что я не мог не чувствовать её горячее дыхание.

— Ношу, — я смотрел сверху вниз в её глаза. И терял связь с мозгом.

— Вижу, — сглотнул я, — Ложись спать… Ты… устала.

— Дориан, расслабься, — шепнула она, встав на носочки, и поцеловала меня в щёку, — Ты принёс вино. Иди в душ, а потом возвращайся и мы выпьем. Хорошо?

В моей груди всё перевернулось, место поцелуя горело. Её глаза были так близко к моим, от её тела шёл жар, накопленный горячими струями душа. Она пахла жасмином и цитрусом, — у неё изумительный вкус даже на гель. Я почувствовал, что хочу поцеловать её. Это чувство было таким острым, что горло пересохло. Я не мог ничего ответить, только кивнул ей и пошёл в душ, взяв полотенце к одежде, которую держал в руках.

Стоя под прожигающими струями, я стискивал зубы и тёр обеими руками лицо. Я сам пошёл на эту муку, я сам подписал себе этот приговор быть с ней рядом, так близко. Однако я с ужасом для себя принимал факт того, что в этой смертельной близости рядом с ней, мне намного легче дышать, передвигаться и чувствовать. С ней будто есть свобода, будто у неё ключи от всех дверей, в том числе и от меня самого. Я тёрся мочалкой до скрипа, пытаясь привести своё размягчённое тело в чувство. За что мне досталось это страдание? Эта девочка — наваждение, только и всего, но почему столько эмоций и мыслей? Ещё немного и они свяжут мне петлю, в которую Лили мне поможет просунуть голову, прося склониться к её манящим губам…

«О, Господи, Дориан, хватит!»

Тщательно высушив тело и волосы полотенцем, я оделся и вышел из ванны. В комнате было странно тихо… Я непроизвольно улыбнулся, когда увидел Лили, уснувшую на диване, не в самой грациозной позе. Она была ещё больше похоже на ребёнка, такая умиротворённая, безмятежная. Вино она успела открыть — чайная чашка была наполовину пуста. Я убрал покрывало с постели, отодвинул одеяло. Бесшумно подошёл к ней, со всей осторожностью взял на руки — и остро почувствовал, как дрогнуло моё сердце от дежавю, — положил на постель, поправил подушку под её головой. Она приоткрыла глаза, громко выдыхая.

— Дориан…

— Спи, спи, — шепнул я, накрыв крошку одеялом.

— Ты будешь спать? — сонно бормочет она. Я улыбаюсь, ложась рядом на другую сторону постели и смотря на неё. — Будешь? — ух, настаивает!

— Нет. Я буду смотреть на тебя, — шепчу я.

— Только после того, как наденешь повязку на глаза, — она шире приоткрывает правый глаз, совершенно сомкнув другой.

— Тебе жалко? Я ведь хочу полюбоваться, — сдерживаю смех я от её полуспящего личика.

— Чему ты полюбуешься? Тому, как расширяются мои ноздри? — я уткнулся в подушку, предупреждая смех.

— Ох, Лили, — я провёл рукой по её щеке, когда её глазки совсем уснули, — Я полюбуюсь на то, какая ты настоящая, спокойная, расслабленная… И на то, как ты молчишь, маленькая острячка.