Мистер Фермер. Между Адом и Раем!

— Нет, она демон, перенявший жестокость прошлого «я» и похоть… вашу. Та, кого вы кличете Облачком, есть ничто иное, как Суккуб, и отношение ваше к ней может отозваться большими проблемами. — Не торопясь подниматься с колен, в пол голоса шепчет ангел. Легко ей говорить, она не приглядывала за этой малышкой, не игралась с ней, не баловала, не наблюдала за тем, как та день за днём растёт. Да, Облачко не была моим ребенком, но лишь благодаря ей я ощущал себя отцом, не просто задротом, а мужчиной, что обязан защищать свою семью.

— Она не ваш ребёнок. — Вновь говорит Зуриэль. — И подобное ваше отношение к ней делает ей только больнее.

— Эх, Зуриэль, я ничего не понимаю в демонах, ангелах и… том, что стоит между ними. Но, если ты так говоришь, должно быть, так оно и есть. — Положив руку на эти прекрасные, шелковистые локоны, с согласием своим чувствую, как нежностью на моё одобрение отзывается и Зуриэль.

— Примите её. Поймите, она сейчас взрослее и сильнее любого, даже долгоживущего человече. В ней сокрыта горечь веков, столетние страдания живых, а оболочка, лишь скорлупа, говорящая о том, что Суккуб созрел. Вы ведь из рода Человече? А в связи между человече не может родиться Суккуб, понимаете? — Взяв меня рукой за яйца, с глазами и надеждой о понимании, спрашивает Зуриэль. С молчанием моим, хватка её взмокших от слюней рук становится всё сильнее.

— Понимаю… понимаю… — перестав ощущать наслаждение и почувствовав боль, прошу, — пожалуйста, отпусти.

Пальцы Зуриэль обмякли, моё просьбу ангел вновь поглощает устами вместе с членом. Ударом головки об узкую глотку чувствую экстаз и… нечто большее, желание поставить её на четыре кости и отодрать за то, что недавно я ощущал себя школьником, которого отчитывает строгая учительница. Ладно, разберусь с Облачком потом, а пока время взять своё.

Играться долго с губками ангела скучно, высвободив член, прижимаюсь к её сильной, накачанной груди, пропускаю ствол меж сисек и заставляю ангелочка сжать свои холмы, опустив вниз длинный, игривый язычок.

Влажный ствол, не успевший забыть разговорчивый ротик Зуриэль, как нож между маслом проходит меж её грудей, кончиком касается влажных уст и острого язычка. Всё сильнее, глубже и дальше проталкивая того меж сисек, ощущаю приятную мягкость и в конце горячий и нежный поцелуй её губ. Как же я рад… в каком восторге и трепете моё тело. Пора заканчивать игры.

— Зуриэль, я хочу, чтобы ты легла сверху Аорры, оттопырила зад и… — Скрипнула дверь. Лёгкий сквознячок пробежал по моей голой спине. Кто-то зашёл, точно не враг, ведь на визит гостя никто не отреагировал. Повернув голову, вижу на потолке с задравшимся черным платьем, сведенными за спиной крыльями, будто летучая мышь, с огромными любопытными глазами, повисла Облачко.

— Ой… — Выплюнула она, когда глаза наши с ней пересеклись. — Хозяин, ну… это… как бы… вы сказали, мы не родня… я, суку… су… хе, ну, как вы говорили?

— Ты читала мои мысли? — Спрашиваю я у Облачко. Она прекрасно знала, это то, что я не любил в этой жизни больше всего.

— А… что? Не-е-е-т… — Наигранно, специально, чтобы я отчётливо ощутил исходящую от неё ложь, говорит демонёнок. Значит, она нас подслушивала, быть может даже ментально общалась с Зуриэль и находится в курсе всего. — Вы меня накажете? — То ли рассчитывая на это, то ли боясь подобного, спрашивает Облачко.

— Именно. — Окатив Зуриэль недовольным взглядом, отвечаю я. — Спускайся. — Вытаскивая ремень из пояса валявшихся рядом брюк, говорю я.

— А… что, но мы наверное не в приятные игры играть будем? Может тогда я пойду, может не надо…

— Надо… Облачко… надо. — Хлестанув Зуриэль по ляжке за то, что способствовала развращению моего милого демонёнка, говорю я.

Глава 27

Внутренний двор крепости постепенно очищался. Обломки башен, крепостных стен, ворот и внутренних построек грузились на телеги, вывозились за пределы стен. Вечером они станут гробами, а кому-то погребальным костром. Сегодня ночью я изрядно вспотел, спустил пар, напряжение спало, но я остался разочарованным. Схватившись за ремень, я надеялся поркой объяснить Облачку, что нельзя подглядывать, тем более лезть в постель к взрослым. Хотел выбить из нее всю дурь. Однако, сказалось пагубное влияние Цветов, и истинная личина так называемого Суккуба проявила себя. Вместо ожидаемых мною слов типа «Простите, я так больше не буду», слышались пошлые, до неприличия возбужденные «Можно жестче, мой хозяин». Когда я порол ее, Облачко говорила это с таким удовольствием, с такими охами и вздохами, что даже обессиленная Аорра проснулась, по новой разгоревшись похотью и плотскими желаниями.

Эти женщины… они вообще не видят во мне угрозы!