Мистер Фокс и четырехлапый купидон (ЛП)

Я, как можно скорее, сползаю с матраца и набрасываю единственную одежду, которая у меня есть: вчерашняя грязная блузка и юбка-карандаш. Чувствую соблазн одолжить что-то из одежды Адама, но его здесь нет, чтобы предложить ее мне, а я не буду предполагать, что все будет в порядке. Может, он подумает, что я сумасшедшая, раз пытаюсь украсть его футболку и оставить зубную щетку у его раковины. Хотя зубная щетка в этот момент оказалась бы очень кстати. Как бы то ни было, выдавливаю зубную пасту на палец в его ванной и «чищу» зубы, избавляясь от утреннего дыхания. Уверяю себя, что это лучше, чем ничего.

Когда выхожу из комнаты Адама, то убеждаюсь, что с нижнего этажа определенно доносятся голоса, и это не телевизор — я знаю, потому что вчера вечером у нас не было времени, чтобы настроить его. Расшифровка: мы были заняты сексуальной активностью.

Я прохожу полпути вниз по лестнице, прежде чем определяю, кто говорит.

Мама Адама.

Сукин…

— Я была так же потрясена, как и ты. Я имею в виду, она просто появилась на моем крыльце! Что я должна была сделать?

— Посадить ее на первый же самолет обратно в Чикаго, — разочарованно отвечает Адам.

Мне хочется взбежать вверх по лестнице, но теперь я достаточно близко, чтобы точно понять, что на этой кухне есть свежая выпечка. Моя любовь к теплым углеводам перевешивает способность интерпретировать социальные сигналы. Может, они смогут продолжить свой личный разговор, когда я прошмыгну, наберу полную тарелку и поскачу обратно наверх.

— Мэделин! Я понятия не имела, что ты здесь.

Я замираю на нижней ступеньке, пока Диана окидывает взглядом мою грязную одежду, взъерошенные волосы и засос, о котором я только что вспомнила. Я хлопаю рукой, чтобы прикрыть его, но она подмигивает.

— О, да... — я бурчу разумное оправдание. — Я просто проверяла Адама, чтобы убедиться, что он… эм... знает, где все включатели света.

Адам качает головой и смеется.

Его мама ведет бровью, глядя на меня и веселясь.

— Какой причудливый наряд для воскресного утра.

Пожимаю плечами.

— О, вы знаете, только потому, что это выходной, не значит, что нельзя одеваться ради успеха!

Пора бросать свою роль. Я никого не обману, даже Мышонка. Он сидит рядом с Дианой, глядя на меня — клянусь вам — с ухмылкой.

— По-моему, к твоему плечу носок прилип, — отмечает она.

На самом деле, два носка, и они Адама. Я медленно убираю их и кладу на столешницу. Мгновенно подумываю выдать шутку про «Добби свободен!», но кажется, время не подходящее (прим. ред.: В фильме «Гарри Поттер и Тайная комната» есть сцена, когда Гарри освобождает домашнего эльфа Добби от Люциуса Малфоя, подарив ему (Добби) носок якобы от хозяина. В понятии домашних эльфов, если хозяин подарил что-нибудь из одежды — эльф свободен. И он говорит фразу «Хозяин подарил Добби носок — теперь Добби свободен!»). Вместо этого неловко улыбаюсь и пожимаю плечами.

— Мама, Мэделин здесь не потому, что занимается недвижимостью. Она моя девушка. На этот раз по-настоящему.

ДЕВУШКА.

Выкуси, Дейзи.

Я улыбаюсь Диане, но знаю, что улыбка больше похожа на прямую линию над стиснутыми зубами, как у смайлика, который я использую в моменты паники.

Диана хлопает ладонью по груди и притворяется шокированной.

— Что?! Нет. Я бы никогда не догадалась.

Руку с шеи можно опустить. Больше нет смысла пытаться поддерживать свою роль.

— Если бы я знала, что вы здесь, то постаралась бы выглядеть более презентабельно, — смущенно признаюсь я.

— По-моему, ты отлично выглядишь. А моему сыну, с другой стороны, не помешал бы душ.

Смотрю и улыбаюсь. Адам опирается на кухонную столешницу в майке и пижамных штанах. Его светло-каштановые волосы торчат во все стороны, он выглядит сонным и очаровательным. Я бы бросилась на него, если бы его мать не стояла в десяти футах.

— Длинная ночка? — спрашивает она, и я становлюсь клубничного цвета.

— Мама, почему ты задаешь вопросы, на которые не хочешь знать ответ?

— Потому что мне нравится наблюдать, как ты извиваешься, — говорит она с уверенной улыбкой.

— Мне можно украсть одну из вкусняшек? — спрашиваю я, указывая на светло-розовую коробочку на столешнице. Если я должна вести светские беседы с матерью моего парня в воскресное утро, мне нужно делать это, пока я буду слизывать глазурь с булочки с корицей.

Она толкает коробочку мне, а затем передает мне бумажную тарелку.

— Бери сколько хочешь. Я принесла их для тебя.

— Кажется, ты сказала, что не знаешь, что она здесь, — указывает Адам.

Диана усмехается.

— Я не настолько наивна, как ты, кажется, думаешь, сынок.

Он кивает.

— Понял.