Мистер Грей младший (СИ)

После выпускного, мне вспомнилось наше лето. Только наше. На мой день рождения она подарила мне… себя. Свою невинность. Мы праздновали его вдвоём, танцевали всю ночь на крыше её дома, а потом, в её комнате, отдались друг другу. Это была самая счастливая ночь в моей жизни. Эти месяцы были самыми счастливыми… Вместе с нашим классом, мы летали в Голландию, в Нидерланды. Мы ходили на поля, где выращивают её любимые цветы. Айрин танцевала там… Я купил ей гору тюльпанов — её любимых — белоснежных. Она плакала от счастья, застав свой номер, утопающий в них. Мы пили шампанское. Трахались. Смеялись. Любили. Говорили. Мы жили. Я жил. Я был где-то высоко на седьмом небе, и всё, что я испытывал тогда, казалось мне, будет вечно… Но этому не суждено было случиться. Господи. Это больно. Это маленькая смерть.

Мы катались на моём байке по ночному Сиэтлу, когда вернулись из поездки. Мы опробовали заднее сидение моего Ауди-кабриолета, держа путь к океану на три счастливых дня. Нас никто не трогал. Мы одни были друг у друга… А когда вернулись, в августе… Айрин начала пропадать. Лишь потом, перед той нашей ссорой я узнал, что она начала встречаться со своей родной матерью… Но и меня в то время стали запрягать. Отец принялся таскать меня на светские вечеринки, где я сталкивался лицом к лицу с Даниэль, и с неизбежностью того, что я всё же поступлю в Кембриджский университет. Последнее стало одной из доводов, который Айрин приводила, убивая меня.

Та ночь — три дня назад — одно большое убийство, за которое только я понесу наказание. Я бы хотел думать, очень хотел знать, что я понесу его только один. Буду несчастен один.

В тот вечер, третьего сентября, Айрин позвонила мне и попросила придти к ней, сказав, что очень хочет поговорить со мной. Голос её дрожал. Я боялся этого голоса… Получилось так, что в связи с недобором студентов начало учебного года в её университете отложили на неделю, и, поэтому, она всё ещё была здесь… Я оставался здесь, потому что Кристиан, до сих пор, согласовывал что-то с Гриндэлльтом. Я приехал к ней домой около восьми часов вечера. Темнело, а с неба падал дождь, распластываясь в мокрое место. Он был слабым, но погода, будто, чувствовало то, что нам придёт конец. Сердце в груди сжималось. Я знал, не к добру.

— Привет, малышка, — шепнул я, выходя из машины, счастливо улыбаясь тому, что вижу её. Она встречала меня на пороге своего дома, стоя под навесом. Точно это была лишь слабость — она улыбнулась мне — но, вскоре, сжала губы. Когда я потянулся поцеловать и обнять её, она… Она выставила две руки вперёд, точно защищаясь, выдохнув порывисто и громко:

— Не надо, — она была бледна.

Это слово — нож в моё сердце. Я замер.

— Тед, мы… — шепнула она, — Я… Я хочу сказать, что это… — голос её дрогнул, — Это всё. Это всё, Тед. Мы… мы расстаёмся, — слёзы хлынули из её глаз, точно открыли кран.

Я думал, моё сердце вырвали со всей жизнью и дыханием, что было во мне.

— Айрин, я… Нет. Нет, Айрин, — мои брови сошлись на переносице от боли, это был удар под дых, это была моя смерть, я падал в пропасть, я разбивался вдребезги, ломаясь на миллион, блядь, грёбаных кусков, я потерял способность говорить.

— Да, я… — она всхлипнула, — Я… я думаю, что у нас ничего не… не получится. Мы будем учиться в разных штатах, мы… мы потеряем друг друга и… И всё. Я больше ничего не могу сказать, кроме… будь счастлив, — она рыдала, вытирала слёзы ладонями, а я умирал и не мог подойти к ней.

— Ты же знаешь, что без тебя я не смогу быть счастлив! — закричал я, срывая горло, полностью разрушаясь, — Я люблю тебя! Я всегда буду любить тебя! Я люблю тебя! — слова вылетали из меня, как мантра, я приближался к ней ближе, крича это важное слово, стараясь, чтобы она услышала меня…

Но Айрин лишь отрицательно качала головой, пятилась от меня к двери, придаваясь истошным рыданиям без единого звука, порывисто и судорожно дыша.

— Этого всего мало! — вдруг закричала она, вытирая слёзы.

Я полностью застыл.

— Я не смогу жить так, вдали о тебя, только лишь зная о том, что ты меня любишь. — прошептала она, всхлипывая и вздыхая.

— Айрин, мы всё преодолеем! Мы переживём это! Ведь я люблю тебя, а ты любишь меня!.. — зарычал я, встав впритык к ней и схватив за плечи, резко встряхнул её.

Раздался всхлип. За слезами синевы глаз Айрин уже видно не было. Она… ничего не сказала, а лишь стала отрицательно качать головой, точно пытаясь сказать, что она меня… не любит. Господи. Это был ещё один нож в грудь.

— Нет! — закричал я, точно прогоняя кошмар, — Нет! Нет! Нет!

Айрин зарыдала в голос, сжимаясь напополам, точно от боли. Через какие-то две секунды она вырвалась из моих рук, убежала от меня в дом, спряталась за дверь…

Дверь захлопнулась как гром прогремевший в горах. Она стояла по ту сторону двери, а меня оставила на этой стороне, умирать наедине с собой. Это не мог быть конец! Я отказывался в это верить всеми фибрами своей души, которая сейчас разбивалась на осколки… Я стал тарабанить в её дверь, звать её…

— Айрин! Открой! Я люблю тебя!