Мистер и Миссис Фейк

И ухмыльнулся, заметив, как напряглись и обозначились ее соски сквозь белье и блузку и затрепетали тонкие ноздри, выдавая участившееся дыхание.

– Переедание грозит ожирением и извращением вкуса, ковбой, – мстя мне, Кэти приподнялась на цыпочки, возвращая интимный шепот на ухо и нарочно сто процентов задев своей грудью мою, а по эффекту воздействия как будто прямиком мой член неугомонный.

– С твоими аппетитами, кошечка, набрать вес мне не светит. – Угу, как бы не усохнуть, скончавшись. – И это когда немножечко извращений было недостатком?

Где-то в гараже что-то грюкнуло, и моя зараза моргнула, как если бы внезапно вспомнила, где мы, и, зашипев что-то под нос, выскользнула из-под меня, опять прилипшего к ней чудным образом и за малым уже чуть не усадившего ее поудобнее на столешницу, чтобы...

– А, ну раз наша помощь не нужна, мы тогда пошли, – оживились Фино и Ноа, напомнив о своем партизанском присутствии, подозрительно перемигнулись и свалили куда-то на второй этаж. Да и ветер вам в лицо, тоже мне помощнички.

Алеена часто зависала в наших боксах. И Рик даже не ревновал – говорил, что привык к тому, что его возлюбленная супруга умеет находить красоту и совершенство в самых обыденных вещах. А мне было непонятно, какая, к дьяволу, красота в том, что ухезанный с головы до ног в машинном масле чертила ковыряется в каких-то железяках. Но миссис Герреро, нащелкав сотни фоток в боксах, пока мы работаем, потом у себя в отдельной студии, которую мы помогли Рику оборудовать для нее, что-то вдохновенно рисовала. А через какое-то время Мари на пару с Ронни восторженно визжали из той самой студии «Божественно», «Сногсшибательно», «Бомбически» и «Супермегаультранереально».

Я к чему все это.

Права оказалась наша слегка потусторонняя блондиночка. Права в том, что когда человек делает что-то, от чего он прется и кайфует, он становится еще краше. Хотя моя змеюка гремучая и так-то глаз не отвести, особенно когда она голая, потная, с прилипшими к горлу мокрыми завитками, скачет верхом на моем… ну, вы поняли.

В общем, наблюдать за Кэтрин, которая перед началом работы свернула свои роскошные длинные волосы в забавную «смотри-какая-я-секси» фигню на голове, порхающей по кухне с огромным острым тесаком, было охренительно волнительно. И я реально ловил челюсть у самого пола, когда она, ни капли не красуясь на камеру, что-то мелко-мелко резала и строгала, да так ловко и быстро – словно ниндзя какая-то. Она могла повернуться и что-то попросить подать, но при этом нож продолжал мелькать в ее руке с той же скоростью, будто она и не боялась вовсе ненароком отхватить себе полпальца этим чертовым мачете. И вот, казалось бы, ну просто девчонка на кухне крутится, самое же обычное дело, да? Ан нет. Я смотрел, и мне глючилось, что я присутствую при какой-то волшбе самой натуральной. Ну да, как-то так. Я не так чтобы мастак в голове фразы складывать вычурные. Это вот в диалоге как-то само собой получается.

– Детка, ты такая секси с этой сковородкой, – не удержался и ляпнул я.

Кэти зыркнула на меня так, что почудилось, что этой же сковородкой я и схлопочу.

– Эй, никаких шуток, – понизил я голос до тихого шепота. Но никакого и намека в нем на мою идеально всегда срабатывавшую трусоснимательность. – Ты на кухне среди всех этих прибамбасов оху… восхитительна. А учитывая, что в результате еще и выйдет вкуснотища, «восхитительна» активно стремится к... э-э-э… божественна.

– Что, готов поклоняться и приносить мне жертвы?

Я уже и пасть открыл ляпнуть, что преклониться готов хоть сию же минуту, вон там как раз кладовка есть без камер. И даже без гарантий последующего полновесного вознаграждения с проникновением. Вполне обойдусь и устной благодарностью, главное, чтобы хоть что-то обломилось. Но, не вывалив ничего из этого, только улыбнулся как можно невиннее.

– Жертва в виде рабского труда в качестве твоего подмастерье будет принята?

Судя по на секунду дернувшимся вверх бровям, такого моя змеючка не ожидала. Задравшийся в готовности принять вызов на очередной раунд скабрезностей острый подбородок опустился.

– Хм… как насчет нарезать лук? – подозрительно прищурилась она.

– Легко!

Ладно, не легко.

Потому что вскоре я умывался слезами и соплями.

– Господи, Салливан, его же ошпарить надо было, а нож смывать почаще холодной водой! Иди сюда, глаза промою. Как ребенок, честное слово! Нож брось, еще пальцы отхватишь!

И-и-и-и кто тут умный сукин сын?

Пару раз интенсивно сморгнув, дабы вызвать обильное слезоотделение, я повернулся к ней, закатив глаза – типа, так печет, что света белого не вижу – и протянул руку, будто в попытке на ощупь добраться до крана с водой. Ага. Только нащупал не кран, а самое что ни на есть первое средство для оказания помощи страждущим – упругую грудь с тугой горошиной явно возбужденного соска. Детка, любишь играть в медсестричку, м?