Мистер Икс (ЛП)

Он откашливается и начинает снимать перчатки, по очереди стягивая каждый палец. Я наблюдаю за каждым его движением. Мне все равно больше нечего делать. Под черной кожей скрываются татуировки. От черных меток на тыльной стороне его ладоней у меня по спине расползается холод. Черепа и какие-то племенные символы. Но самым жутким для меня становятся слова на его пальцах. Я молча сверлю глазами его костяшки, пытаясь внятно прочитать то, что там написано. Его рука частично закрывает текст.

Он поворачивается ко мне, и я пытаюсь отодвинуться, но не могу. Он хватает одеяло с края кровати, и укрывает мои ноги.

— Подумал, что ты, возможно, замерзла, — раздумывает он, а потом заливается смехом, будто это самая смешная шутка на свете.

Плевать. Все, что я перед собой вижу, это его пальцы, на которых вытатуировано «ГОРИ», и на другой руке — «В АДУ».

Я пытаюсь проглотить комок в горле. Когда он замечает, что я пялюсь на надпись, мне хочется сорваться с места и бежать.

— Это послание, — говорит он, указывая на костяшки.

— Для кого? — раздается мой голос.

Дьявольская улыбка появляется на его губах.

— Для всех, кого я собираюсь убить. Это последнее, что они видят.

От его слов мои глаза расширяются, под кожей бурлит адреналин. Я права. Убивать людей — его привычка. Я знаю, что передо мной единственный шанс спросить это. Чтобы разобраться с уравнением, я должна найти неизвестную. Его шрам. Здесь есть связь.

— Откуда шрам? — спрашиваю я, глядя на его глаз.

Его глаза сужаются, когда я слышу его рычание. Оно низкое и гортанное. Оно вызывает во мне панику, потому что я знаю, что он накажет меня. Я хочу рискнуть. Чего бы мне это ни стоило, я найду его секреты и использую их против него.

Глава 4

«Как с первым вздохом к миру возвращаясь, 

жизнь воскресает, к смерти прикасаясь» 

— Джон Оксенхем

Икс

Я поднимаю руку и смотрю. Мышцы напряжены, пальцы словно лезвия, готовые впиться в ее плоть. Если бы хотел. Я до сих пор не уверен в этом. Но от ее вопроса в моих жилах закипает кровь. Как она вообще смеет спрашивать такое? Как она смеет смотреть на меня так? Еще ни один из тех, кто указал на мое увечье, не пережил разговор, сохранив все пальцы или глаза.

Она другая. Я знаю, кто она, и во что превратилась. Я знаю, что она сделала со мной. Но я помню все, а она — ничего.

Я хочу, чтобы она вспомнила. Я хочу видеть ее лицо при этом. Я не убью ее, пока она не увидит наше прошлое, настоящее и будущее. Я хочу видеть ужас в ее глазах, когда она поймет, что ничего больше нет. Только смерть. Она таскается за нами как паразит, цепляясь к нашим телам, заражая нас, пока мы не скорчимся и не сдохнем.

Жизнь ни черта не стоит. Лучше восторгаться триумфом, чем тратить ее на сожаления. Я — триумф. Она — сожаление. Ослепленное беспамятством. Ирония — та еще сука. Девушка, из-за которой я ношу шрам на лице, спрашивает, откуда он появился.

Я пожимаю плечами, трясу головой и посмеиваюсь.

— Ты не скажешь, — наконец доходит до нее.

— Нет.

Простая мысль об этом возвращает меня в воспоминания, которые я предпочел бы больше не шевелить. Мой же разум решает сыграть со мной злую шутку. Как бы сильно я не старался, я не могу соскрести их с души. Крохотный кусочек, который грызет меня изнутри, будит свирепую ярость. Контроль — всего лишь иллюзия. Мы не можем повлиять ни на наше прошлое, ни на будущее. Только настоящее, которое мало настолько, что утекает сквозь пальцы. Мне понадобились годы, чтобы понять это. Я никогда не позволю возможности манипулировать моим настоящим.

Как сейчас.

***

Меня преследуют кошмары. И во сне и наяву. Ненависть везде со мной, куда бы я ни пошел. Комната… всегда эта комната. Я слышу, как рядом трещит огонь. По коже болезненно бегут мурашки, когда я замечаю, что они приближаются. Нужно убираться, но я не могу. Я привязан к стулу. И мне некуда бежать. Я в плену у тех, кому доверял. Кого, казалось, знал хорошо.

Больше этого нет.

Они говорят, но я не слушаю. Они — воплощение зла, а я — невольный участник каждого из их грехов. Теперь они предали меня. Я не верю, что позволил им выиграть.

Вокруг меня собирается пустота, как только они наказывают меня самым немыслимым образом. Я не мертв, хоть и с каждым новым днем я чувствую в себе все меньше жизни. Мое лицо уничтожено. Я ничего не вижу.

Я до сих пор чувствую запах моей горелой кожи.

Пятница, 16 августа, 2013. Утро, 5.00

Пара легких ударов в дверь вырывает меня из кошмара. Я вскакиваю с кресла и понимаю, что уснул. Твою мать.

Джей все так же лежит на кровати, неуверенно наблюдая за мной. Она наверняка планирует, как выбраться отсюда, что меня абсолютно не удивляет. В конце концов, это она. В этом мы никогда друг от друга не отличались.

Стук не прекращается, так что я иду к двери. Пистолет неразлучно в моей руке. Я узнаю этот стук. Знакомый ритм. Хмурясь, я открываю дверь, но там никого. Я выглядываю.

— Тебя не учили так не делать? — спрашивает Антонио.