Мистер Капоне

Возмущенный чиновник назвал федеральных агентов «окружными подхалимами и лизоблюдами политиков». Но будь они даже ангелами во плоти, руководствующимися строжайшими этическими принципами в поведении, – их было слишком мало для полноценного исполнения работы.

В начале команда состояла из 1500 человек (за всю историю существования число не превышало 2300 по всей стране). С начала деятельности они продемонстрировали готовность к коррупции. В соответствии с Законом о запрете алкоголя в военное время, налоговый суперинтендант Иллинойса и два помощника были обвинены в получении взяток: по оценкам казначейства, сумма взяток в Чикаго за военный период составила $200 000.

Наказания за нарушение закона были символическими. Первое преступление предусматривало максимальный штраф в размере $1000 или год тюрьмы. Даже федеральные судьи штрафовали по максимуму немногих, а в тюрьму и вовсе попадали единицы. Закон воспринимали как неудачную шутку. Например, правительство могло конфисковать и продать любое транспортное средство, используемое для перевозки алкоголя. Скандал разразился из-за судьбы автомобиля, в котором президент Чикагского банка Чарльз Н. Томас транспортировал фляжку с выпивкой в кармане брюк. Возможно, Соединенные Штаты Америки собирались продать заодно и его штаны?

Торрио нисколько не беспокоился о применении Закона чикагскими властями, население не допустило бы этого. Незадолго до описываемых событий 391 260 жителей города выступили против закрытия откровенно ужасных питейных заведений, «за» проголосовали лишь 144 032 человека. К сухому закону они относились с неприязнью.

Вместе с остальной страной в Чикаго пели песенку, которая объяснила, почему «Все мальчики любят Мэри», – она была самой «самой домашней девушкой в городе», но:

У ее отца немало
Накоплено в подвалах!

Далее следовал дифирамб парням, подобным умному папочке Мэри:

Этот парень, хоть и мал,
Но подвалы набивал.
Эх! Хватило бы силенок:
У него полно девчонок.

Коррумпированная политическая система Чикаго оказалась готовой к подходящему историческому моменту (программа Мужского и Женского делового и спортивного клуба Уильяма Хейла Томпсона – тому свидетельство). Реформаторская группа отмечала, что из «Семидесяти пяти салунов, сомнительных кабаре, гостиниц и ресторанов, многие являются нарушителями закона». «Применение алкогольного запрета в Чикаго, – жаловался Федеральный окружной прокурор Чарльз Клин, – следует рассматривать как шутку», а начальник городской полиции Фитцморрис признался, что около половины его людей замешаны в бутлегерстве как активные продавцы выпивки!

Простые люди поражались, с какой элегантностью богатый человек подавал выпивку.

Ходили слухи, как федеральные агенты приносили конфискованный товар в огайскую резиденцию президента Гардинга[50], и истории о членах Конгресса, валяющихся в пьяном виде на полу Белого дома и Сената. Люди, посещавшие Соединенные Штаты, напрямую спрашивали: «А когда начнется действовать запрет на алкоголь?»

Торрио наблюдал множество попыток обхода запрета сухого закона. Ранним утром 16 января 1920 года на Уэст-Лейк-стрит был угнан грузовик с виски. Закон должен был вступить в силу в полночь того же дня. Шесть человек во главе с Гершелем Миллером, главарем еврейской банды Уэст-Сайда, подъехали на грузовике к сортировочной железнодорожной станции. Они были в масках, вооружены револьверами. Бандиты связали сторожей и проводников, заткнули им рты кляпами и похитили из опечатанных грузовых вагонов лекарственный виски на общую стоимость $100 000. На другом конце города банда стащила четыре бочки алкоголя из ангара.

Эти парни не были амбициозными и торговали только в пределах своих районов.

Основывать алкогольный бизнес на награбленном – откровенный идиотизм.

Во-первых, ограбление само по себе сопряжено со значительным риском; его жертвы (в особенности другие бутлегеры) устойчивы к насилию и вооружены.

Во-вторых, ограбление гораздо более тяжкое правонарушение, чем сбыт алкоголя. Наконец, такие операции могли проводиться исключительно в розничных масштабах, ограниченных тем, чем владели или производили другие. Торрио ориентировался на оптовую торговлю.

Теренс Дж. Драггэн и Фрэнк Лейк дружили с детства. Они родились и выросли в районе Долины – плоской пустоши, застроенной приземистыми кирпичными домами к юго-западу от Чикаго Луп. В детстве промышляли мелкими кражами. Затем Драггэн сел за баранку отцовской мусорной машины, а Лейк сначала работал стрелочником на железной дороге, а затем в городской пожарной команде.

Во время сухого закона Лейк вместе с приятелем стал продавать пятигалонные канистры с контрабандным алкоголем в местные салуны. Успех был настолько ошеломляющим, что Драггэн присоединился к ним. Их деятельность впечатлила и вдохновила самого Торрио.