Мистер Х. Игры

–    Ты! - я гневно воскликнула, привлекая внимание. Зачем он явился? Он не нужен мне здесь и нечего геройствовать. Я его не просила. Меня потрясывало от сильной ярости. Я продолжала тереть запястья друг об друга и пытаться распутать узел бельевой веревки и в тоже время поглядывала на гостя. - Я тебя единственный раз о чем-то просила по-дружески. Оставить в покое! Мне не приятен твой вид!

Но Максим не ответил. Выслушал гневную речь в свой адрес и обратился вновь к Флаву, будто я не важная вещь. Пустота на моем месте и мои слова не столь важны:

-   Зачем втянул в игру обычную девчонку?  Что ты хочешь и кому доказать? Что нереально крут?

-  Нет я хочу доказать всем, какое ты  ничтожество. А также хочу тебя искупать в дерьме, причем при этой девчонке. Не знаю, почему столь сильно жажду сделать это перед ней. Пусть увидит, как превратишься в поломанного, сжавшегося на траве мальчика, который будет молить отпустить, а не делать пидором. Ребята, готовы? -  последний вопрос прозвучал громче, чтобы услышали верные дружки припевалы, которые только этого и ждали.  Сигнала к драке и вымещению злости.

Прозвучало, как гудок «внимание». Я накалилась, перестала бесполезно растирать и пытаться снять чертову веревку с запястий. Тело не повиновалась, не слушалась пальцы, а сминали подол платья.  Хотелось сказать Джокеру много плохих слов, обозвать идиотом.  Я надеялась на хитрый план. Вдруг через секунду появится вертолет и оттуда спустятся его друзья. Хотя какие друзья, если он всех отталкивает от себя.

- Если будешь сопротивляться, то мы отъебем ее! Ребята, начали! -  послышалась более чёткая команда к старту от Флава. Я зажмурилась сильно, когда услышала   первый глухой удар чего-то тяжёлого, возможно биты об тело.  Толпа дружно заголосила, улюлюкала, воспевая кровожадность, будто ничего в жизни веселей не видели.  Кровавое шоу, на которое им дали билеты на первые места.  Толпа обступила его со всех сторон, не давая мне посмотреть на Максима, только встав на носочки, сквозь плечи и головы увидела его макушку.  Ощущение, что он давал шанс убежать, ведь толпа полностью поглощена зрелищем.

Зажмурилась, увидев смазанный удар в висок Максиму, будто на себе почувствовала его боль и кровь.

Эти изверги его били и били. Били и били. Били, ещё раз били. А я стояла позади толпы и не могла ничего поделать, считала количество ударов. Он правда давал шанс уйти? Никто бы меня не остановил, если бы прошла мимо толпы и завернула направо вдоль тропинки к автостраде. Я больше не нужна, ведь цель в лице Максима — достигнута.

Скоро я потеряла из виду макушку Максима, вероятно он упал. Сквозь множество ног в просвете лежало его тело.

-  Максим!  Максим! Максим! - все громче я начала звать его, чтобы поднялся с колен, чтобы не отключался.  чтобы держался. Казалось прошла бесконечность, прежде чем уроды остановились.

Неужели убили? От этой шальной мысли я почувствовала себя сумасшедшей. Чокнутой. Такие странные мысли в голове. А как же дальше? А что дальше? А если его не будет? Меня он хоть и подбешивает, хоть и злит, хоть и не хочу иметь с ним ничего общего, мне физически плохо рядом с ним, но если умер...умер?  Я будто не дышала до тех пор, пока тело самостоятельно не перевернулось на спину. Затем над ним возвысился, как доблестный служащий правопорядок, грозный Флав с дубинкой, переброшенной через плечо.

-  Будешь знать, как нападать на беззащитных.  Видишь, как получается в жизни. То ты, то тебя.  Что ты там лопочешь, я не слышу? -  Флав  присел на корточки, и прислонил ладонь к уху, насмешливо стараясь получше расслышать.

-  Что? Я не слышу? -   вновь спросил, будто действительно не слышал шёпота Джокера.

-  Говорю - иди на х*й!

Тут же удар с ноги  по челюсти  принудил Джокера замолчать.

-  Я тебе покажу, кто пойдёт на х**

И с новой силой он принялся бить, а незнакомцы счастливы, прибывающие в эйфории от увиденного. Кровь их возбуждала, наполняла адреналином, думаю каждый из них мечтал точно также быть на месте Флава. Точно также быть вершителем закона: бить, издеваться, вымещать злость на несправедливость или за причиненную раннее боль.

Неужели мы здесь умрем с Максимом?  Я совершенно точно не хотела смотреть на то, как ему больно на то, как его обижают. Что-то непонятное мной владело, стало уже не важно по какой линии двинется жизнь. Будь, что будет.

Я не могла больше видеть, слышать, находиться на этой поляне. Вот бы вырваться отсюда, избавиться от страха.