Мистер Кларнет

– Я помню визит сюда папы римского, – сказала Шанталь, делая радио тише. – В восемьдесят третьем году, за год до моего отъезда в Штаты. Тогда у власти еще находился Жан-Клод Дювалье, Бэби Док. На самом деле страной правила его жена Мишель. Она приказала очистить улицы от нищих и мелких торговцев. Папа римский ничего этого не должен был видеть. Мостовые подремонтировали, дома покрасили. За несколько часов до въезда понтифика на спецавтомобиле Мишель приказала полить улицы духами «Шанель». Из шлангов. Я видела это своими глазами. Запах был такой крепкий, что у меня заболела голова, и держался он на одежде много месяцев, хотя мама несколько раз стирала ее. С тех пор у меня на «Шанель» аллергия. Если кто-нибудь рядом ими надушился, у меня начинается головная боль.

– А что стало с нищими-калеками?

– Тогда это были только остатки. Потому что в середине семидесятых, когда страну решили сделать более привлекательной для туристов, большинство нищих собрали и перевезли на остров Гонаив. Это в бухте, недалеко от Порт-о-Пренса.

– Да… – Макс похлопал себя по карманам, ища блокнот. Его не было. – Они по-прежнему там?

– Не знаю. Наверное, кто-нибудь остался. Немного. – Шанталь пожала плечами. – Кому до них дело?

Макс продолжал искать блокнот. Шанталь полезла в нагрудный карман, достала свой блокнот, протянула ему. Макс поблагодарил. Быстро сделал несколько заметок.

– Кто такой Тонтон-Кларнет?

– Персонаж страшилки, которым родители пугают детей. Если станешь вести себя плохо, тебя заберет Тонтон-Кларнет. Он вроде Крысолова, гипнотизирует детей музыкой и уводит навсегда.

– А исчезновение Чарли с ним связывали?

– Разумеется. Когда расклеивали плакаты, люди на улице подходили и говорили: «Вы никогда не найдете ребенка. Его забрал Тонтон-Кларнет, как и остальных детей».

Макс вспомнил Клодетту Тодор.

– Видите вон ту улицу? – Шанталь указала направо. – Сейчас там запустение, а когда-то это был район красных фонарей. Бордели, гей-бары, клубы. Настоящее злачное место. Веселье всю ночь. А теперь здесь ночью можно проехать только на военной машине.

– Когда все закрыли?

– Тоже в восемьдесят третьем. Началась эпидемия СПИДа. Богатые американские геи перестали приезжать, поскольку в вашей прессе пустили слух, будто родина СПИДа – Гаити. По приказу Жан-Клода всех местных геев арестовали.

– Тоже отправили на Гонаив?

– Никто не знает, что с ними стало.

– Может, их поубивали?

– Не исключено. Просто проблему геев и лесбиянок на Гаити решили раз и навсегда. С тех пор их тут нет. Так, во всяком случае, считается, – усмехнулась Шанталь. – Раньше другое дело. Ведь известно, что сам Жан-Клод одно время был бисексуалом. Очевидно, виной тому был кокаин, а также сознание, что он может трахнуть здесь любую женщину. Вот его и потянуло на мужчин. Говорят, у него был шикарный любовник, Рене Сильвестр. Крупный толстый парень, ездил в «роллс-ройсе», инкрустированном золотыми пластинами, носил платья.

– Почти как певец Либерейс.

– У него было прозвище – Пробуждающий к Жизни.

– Это связано с песней «Ты пробуждаешь меня к жизни»?

– Вы ее знаете?

– Конечно. У меня дома есть эта сорокапятка.

– У вас? – улыбнулась Шанталь.

– Да.

– Не шутите?

– Нет. А в чем дело? Я очень похож на Тони Манеро.

– Совсем не похожи.

– Присмотритесь внимательнее.

– Присмотрюсь.

17

Они выехали на бульвар Гарри Трумэна, тянущийся вдоль берега. Широкий, окаймленный пальмами и без ухабов. На горизонте вырисовывались силуэты танкера и военного корабля. Неподалеку в порту ржавели наполовину затонувшие гаитянские суда. Дорогу пересекла колонна солдат в голубых касках ООН.

Народный банк Гаити, жемчужина бизнеса Карверов, располагался во внушительном кремовом здании в форме куба, больше подходящем для библиотеки или суда. Он стоял в стороне, на вершине невысокого холма с пологими склонами, в окружении буйной растительности. Здание было обнесено каменной стеной с колючей проволокой наверху, замаскированной яркими белыми и розовыми цветами. У массивных ворот дежурили вооруженные охранники. Когда Шанталь подъезжала, один в это время говорил по рации. Ворота открылись без промедления.

– В эти ворота въезжают только члены семьи, служащие высшего ранга и особые клиенты, – пояснила Шанталь, когда они приблизились к вращающейся входной двери. Автостоянка рядом была полупустая.

Выходя из машины Макс заметил, что чуть поодаль остановился «мерседес», откуда вылезли четверо здоровяков латиноамериканской внешности, подошли к багажнику.

Макс знал, что они оттуда вытащат. И действительно, вскоре его и Шанталь у двери догнали эти ребята. Каждый нес два тяжелых чемодана.

– Особые клиенты? – спросил Макс.

– Наверное, – пожала плечами Шанталь.

Макс был уверен, что Народный банк Гаити прокручивает большие суммы «наркотических» денег. С начала восьмидесятых по меньшей мере десять-пятнадцать процентов мирового кокаина шло через Гаити. Вряд ли Карверы активно участвуют в наркобизнесе, Густав достаточно мудрый делец, чтобы не влезать в это с головой, но никому не отказывает в услугах.