Мистер Мерседес

Автомобили уже выезжают со стоянки за похоронным бюро, движутся в его сторону, как и должны, если их путь лежит в Шугар-Хайтс. Солнце бьет в лобовое стекло, но Брейди не составляет труда разглядеть «тойоту» жирного экс-копа, когда она появляется на подъездной дорожке похоронного бюро. Останавливается на выезде, сворачивает в его сторону.

Брейди не удостаивает и взглядом «шеви» дяди Гарри. Его внимание полностью сосредоточено на автомобиле жирного экс-копа. Когда он проезжает мимо, Брейди на мгновение ощущает разочарование: блондинистая сука, вероятно, поехала с родственниками, потому что в «тойоте» только водитель. Брейди видит его мельком – солнце слепит, – но идиотская шляпа жирного экс-копа бросается в глаза.

Брейди набирает номер.

– Я говорил, ты и не заметишь. Разве я не говорил тебе это, говнюк?

Он нажимает кнопку «ВЫЗОВ».

20

Когда Джейни протягивает руку, чтобы включить радио, раздается звонок мобильника. И последний звук, который слетает с ее губ – всем бы так везло, – смех. Дурачок, с любовью думает она. Опять ушел и оставил мобильник. Она тянется к бардачку. Мобильник звонит снова.

Только звонит он не из бардачка, он звонит из-за…

Никакого грохота нет, по крайней мере она его не слышит; ей только кажется, что чья-то сильная рука сдвигает водительское сиденье. А потом мир заливает белизна.

21

У Холли Гибни, известной также как Холли-Бормотунья, возможно, имеются проблемы с психикой, но ни антидепрессанты, ни сигареты, которые она тайком курит, не замедляют ее реакции. Дядя Генри жмет на педаль тормоза, и Холли выскакивает из «шеви», когда взрыв еще отдается в ушах.

Ходжес не отстает от нее, бежит быстро. Грудь пронзает боль, и он думает, что это инфаркт. Какая-то его часть надеется на это, но боль уходит. Пешеходы ведут себя, как и всегда в те моменты, когда насилие пробивает дыру в мире, который они считали нерушимым. Одни падают на тротуар и закрывают головы. Другие застывают как статуи. Несколько автомобилей останавливаются. Большинство набирает скорость, чтобы быстрее уехать с места взрыва. Один из них – «субару» болотного цвета.

Ходжес бежит за психически неуравновешенной кузиной Джейни, а в голове молотом стучат фразы последнего послания Мистера Мерседеса: Тебе конец. Ты и не заметишь. Тебе конец. Ты и не заметишь.

Он огибает угол, скользя на гладких подошвах парадных туфель, которые так редко надевает, и чуть не врезается в Холли. Она стоит как вкопанная, ссутулившись, с болтающейся в руке сумкой. Стоит и смотрит на остатки «тойоты» Ходжеса. Кузов сорван с осей и яростно пылает среди осколков стекла. Заднее сиденье лежит в двадцати футах, порванная обивка тоже в огне. Какой-то мужчина стоит, покачиваясь, держась за окровавленную голову. Женщина сидит на тротуаре у разбитой витрины сувенирного магазина, и на мгновение Ходжесу кажется, что это Джейни. Но на женщине зеленое платье, у нее седые волосы, и, конечно, это не Джейни, это не может быть Джейни.

Ходжес думает: «Это моя вина. Если бы я воспользовался отцовским револьвером двумя неделями раньше, она была бы жива».

Но он еще в достаточной степени коп, чтобы отбросить эту идею (хотя и с трудом). Приходит новая мысль, холодная, отрезвляющая. Это не его вина. Это вина сукиного сына, который заложил бомбу. Того самого сукиного сына, который направил угнанный «мерседес» в толпу безработных у Городского центра.

Ходжес видит черную туфлю на высоком каблуке, лежащую в луже крови. Видит оторванную руку с дымящимся рукавом в ливневой канаве, словно брошенный кем-то мусор, и у него в голове что-то щелкает. Дядя Генри и тетя Шарлотта скоро будут здесь, то есть времени в обрез.

Он хватает Холли за плечи и разворачивает лицом к себе. Волосы падают на щеки, вывалившись из растрепавшихся пучков принцессы Леи. Широко раскрытые глаза смотрят сквозь него. Его рассудок, здравый как никогда, знает, что в таком состоянии толку от нее нет. Ходжес бьет ее по щеке, потом по другой. Не сильно, но этого хватает, чтобы веки Холли дрогнули.

Кричат люди. Гудят клаксоны. Звенит пара охранных сигнализаций. Ходжес чувствует запахи бензина, горящей резины, плавящегося пластика.

– Холли. Холли. Послушай меня.

Она смотрит, но слышит ли? Ходжес не знает, однако времени нет.

– Я ее любил, но ты не должна никому говорить. Ты никому не должна говорить, что я ее любил. Может, позже, но не теперь. Ты понимаешь?

Она кивает.

– Мне нужен номер твоего мобильника. И возможно, ты мне тоже понадобишься. – Его холодный рассудок надеется, что нет, что дом в Шугар-Хайтс во второй половине дня будет пустовать, но он не уверен. Матери Холли и дяде придется уехать, хотя бы на короткое время, но Шарлотта не захочет, чтобы Холли ехала с ними. Потому что у Холли проблемы с психикой. Холли хрупкая. Ходжес задается вопросом, как часто у нее случались нервные срывы, не пыталась ли она покончить с собой? Эти мысли проскакивают метеоритами. Вот они на небе, а в следующий миг их нет.