Мистер Несовершенство

— Затем, что я осознала, что являюсь не единственной пострадавшей от действий Томаса стороной. Мало того, полагаю, что и ты если и проиграешь, то исключительно в части денежной компенсации. Из нас троих больше всего пострадает малышка, которую собираются убить. Да, она еще не родилась, не почувствовала вкуса этой жизни, не увидела света, не попробовала материнского молока, но она уже живая. Она уже есть, уже существует. Ты, кстати, знаешь, что в Корее к дате рождения прибавляют предыдущие девять месяцев нахождения ребенка в утробе матери, то есть он рождается уже девятимесячным малышом? А у нас малышка уже шестимесячная. Я не могу позволить ее убить. Понимаешь?

Изабелла прикусила губу и уставилась в окно, будто раздумывая над тем, отвечать на мой риторический вопрос или просто пропустить его мимо ушей.

— Послушай, миссис Совершенство, я связана условиями договора. И просто не имею права ничего никому говорить вообще. Я и так, если твой муж узнает о нашем разговоре, до конца жизни буду выплачивать ему неустойки. И это в лучшем случае. Его адвокат…

— Айзек?

— Он самый. В общем, вчера вечером он позвонил мне и сказал, что недавно пришли якобы последние медицинские результаты сложного генетического исследования. И что опять-таки якобы в заключении написано, что плод имеет хромосомное отклонение. Я в этом не разбираюсь, но что-то, связанное с тем, что, даже родившись, ребенок не проживет и года.

— Разве такие исследования не делают в самом начале беременности?

— В том-то и дело, что делают. Но у меня на руках их нет. Все документы у Томаса. Он убедил меня в том, что мне не о чем беспокоится и что у него все под контролем. А теперь вот… — и она снова разрыдалась. — Прости. Но я уверена, что все это связано с… В общем, ты причина того, что мне назначили эти искусственные роды по медицинским показаниям.

— Белла, подожди. Я не оставлю эту ситуацию просто так. Это и мой ребенок. Но я клянусь, я ничего об этом не знала. Ты можешь сейчас внимательно прочитать договор еще раз сама? Для кого ты согласилась родить ребенка? Неужели только для Томаса? Мое имя там никак не фигурирует?

Белла вскинулась, ее глаза загорелись в смутной надежде, и она рысью помчалась в соседнюю комнату.

— Вот. — Она умостилась на стул и начала перебирать листы договора. — Где-то здесь это было. Я же вообще не читала этот документ. Думала, что подписываю свой билет в рай. А оказалось, этот поезд идет в противоположную сторону. Вот, это подойдет? «…в случае, если мисс Викли разгласит кому-либо информацию, касающуюся происхождения ребенка супругов Мортинсон…» И еще вот тут: «…ребенок супругов Мортинсон ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не должен узнать детали и подробности своего рождения от мисс Викли».

— Послушай, Белла, а ты когда прочитала этот договор-то?

— Вчера ночью.

— Ты же говорила, что у тебя нет этих документов, они все у Томаса.

— Когда я вчера вечером попробовала поспорить с Айзеком, он выслал мне копию на почту. Я распечатала и прочитала его внимательно. И… и чуть не умерла от осознания того, какая же я ду-у-ура-а-а-а, — завыла она, закрывая лицо руками.

— А как так получилось, что ты подписала его не глядя?

— А ты? Как получилось, что ты подписала не глядя свой брачный договор с Томасом?

— Прости, а ты откуда знаешь о моем договоре с Томасом?

— Он сам мне сказал.

— А… зачем?

— Перед звонком адвоката я разговаривала с Томасом. И когда я спросила его о дате нашей свадьбы, он рассмеялся и ответил, что уже женат и разводиться не собирается. Потому что его все устраивает в нынешнем браке. И что по сравнению с его совершенной со всех сторон Алееной я — деревенская убогая простушка. И тогда же добавил, что единственное общее, что у нас есть, — излишняя доверчивость к тем, в кого мы влюблены. И что даже его Алеена, то есть ты, не удосужилась как следует прочитать весь брачный договор, по которому у тебя нет ни единого шанса развестись с ним. Разве что остаться голой и босой в буквальном смысле этого слова. А потом добавил, что мне сейчас перезвонит его адвокат. И бросил трубку, — девушка шумно высморкалась и протяжно всхлипнула.

— Скотина.

— Точно.

— Сука.

— Согласна. Но на кобеля тянет больше.

— Мудила сказочный.

— Вообще не возражаю, только понять не могу, откуда ты знаешь эти слова?

— О, один очень хороший человек недавно научил.

— Точно хороший?

— Самый лучший. А теперь слушай план по спасению нашей малышки…

Через десять минут моего сбивчивого рассказа Белла Викли хмыкнула и сказала:

— Алеена, ты сумасшедшая. План на дурака.

— Ну, дуракам везет.

— Дуракам и влюбленным.

— А мы с тобой такие и есть — влюбленные и дуры. Так что у нас двойной шанс на удачу. И потом, если даже одну мать невозможно остановить, когда она пытается защитить своего ребенка, то уж двух матерей на защите одного вообще ничто не остановит! Поехали! Только возьми с собой деньги, а то я на самом деле осталась голая и босая. А я тебе потом все возмещу. Уверена, что смогу это сделать!

— Алло, Мари? Не визжи! Хочешь сделать бяку мудатомасу? Прямо сейчас! Лети!

* * *