Мистер Несовершенство

Уже почти собирался стряхнуть ее с моей руки и пройти мимо, но потом присмотрелся и понял: нет, не вмазанная девка, да и одета больно дорого. Я, может, и не великий знаток бабского шмота, но и не слепой. Кусок мокрой тряпки на ней наверняка был куплен в каком-нибудь бутике в центре за цену, которую другие отваливают, чтобы одеться с ног до головы на весь сезон. Я, например. Да и в каждом ухе сверкает не дешевый стразик. Такое тут ей вместе с ушами отхватить могут. Не то чтобы я заблуждался насчет того, что пушистые пригламуренные телки не ширяются или не нюхают — еще как, аж бегом. Но в их блестящем мире свои дилеры, которые сами принесут прямо на дом или куда вздумается. Шляться по трущобам в поисках дури не нужно. Ну, значит, точно — очередная брошенка Дизеля, а он же, сучонок, божился, что больше не свяжется ни с одной из этих богатеньких истеричек!

Дизель — нормальный мужик по жизни и мне как родной, но, бля, с выбором телок у него периодически творится дикая хуета! Ну трахай ты себе тех цыпочек, что валом прут к нам сами, особенно с вечера пятницы и до утра понедельника. Сплошные косяки мокрых дырок — член попарил без всякого нытья и последствий, и ходи себе, радуйся! Нет же, ему так скучно! Он у нас, твою мать, охотник и ебаный романтик. Ему, видите ли, влюбляться надо для остроты ощущений. И не абы в кого, а в дамочек чуть старше себя, таких всех холеных, дорого прикинутых, что сияют после своих бесконечных салонов красоты, как новые монетки. Они в постели, типа, горячее, особенно когда по любви. Временной. Извращуга, мать его. И главная херня в том, что и они на него каким-то непостижимым образом ведутся. Нет, я все понимаю, в постели он, по отзывам наших постоянных сучек, реальный жеребец, причем из марафонцев. Но до постели же как-то эти расфуфыренные телки с ним доходят! Короче, похуй бы нам всем на это, но его, дурака, среди этих самых телок вечно притягивают те, у которых с головой какая-то беда. Нюх, что ли, какой-то гребаный или это, мать ее, карма. И если он, повлюблявшись пару недель, приходил в ум и сваливал от очередной своей романтической звезды, то те почти поголовно имели свойство вцепляться в него, будто сраные клещи. Звонили, приезжали в логово, ломились, когда их не пускали, чуть, блядь не палаточные лагеря у нас под порогом разбивали. Рыдали, вопили под окнами, как неупокоенные души, проходу нам не давали, кидаясь под колеса и умоляя помочь им вернуть этого дебила. И полицию потом натравливали, впаривая про притон и наркоту по углам, которая у нас под запретом, и покрышки резали, и стекла били… Ну шизанутые — че с них взять? Где у баб гордость? Из-за куска хуя так унижаться и доводить себя до невменяемости? Как бы охерителен ни был секс, не представляю себе, что я бы вот так начал таскаться за девкой и умолять присунуть ей еще разок, «ну хоть на прощание».

Последняя его шумоголовая нас чуть не спалила — подожгла входную дверь и гаражные ворота в мастерскую, и это был предел нашего терпения. Дизель получил от нас физическое внушение и поклялся лучше член узлом завязать, но больше ни с одной чокнутой богатейкой не связываться. И вот, пожалуйста, стоит она такая передо мной, мокрая, с косметикой, размазанной по зареванному лицу, вся тонкая-звонкая, и пахнет так, что крышка черепа приподнимается, выпуская все мысли на хер, а член тут же просится на срочную прогулку.

Узнать, что моя бродячая, подмоченная кошка понятия не имеет о том, кто такой Дизель, было таким облегчением, что во мне внезапно открылось сраное благородство локального характера, и я решил не бросать ее на улице, а подобрать и отвести домой. Ну или отнести, потому что она так и норовила поцеловать наш корявый асфальт, да и возможность пощупать ее зачем упускать. Подобрать, обогреть, отодрать — как-то так.