Мистер Невозможность

– Кстати, никогда не догадаешься, чей любезный звонок разбудил меня сегодня, – сказала Джордан Диклану. – Наша милая подружка Боудикка вышла на след моего фанатеющего от обнаженки домовладельца, чтобы передать мне, что живительные магниты быстро расходятся и они ждут от меня вестей… А еще не задумывалась ли я о том, чтобы собрать портфолио для галереи?

– Взяточничество – это что-то новенькое. Что ты ответила?

– Что ценю их усердие и по-преждему еще не решила, действительно ли мне это сейчас нужно. И попросила дать мне знать, когда в продаже останется последний.

Пожалуй, это было то, что Диклану нравилось больше всего в данной ситуации, нравилось в Джордан Хеннесси: она могла постоять за себя. В его жизни никогда не было рядом человека, которого не требовалось бы направлять, охранять, наказывать, защищать. Никогда не было равного, и Диклан даже не догадывался, что хочет этого, пока не появилась она, и теперь ему это нравилось.

– Думаю, они остались в восторге, – с привычной усмешкой произнесла Джордан.

Нет, все же было кое-что еще, что во всей этой ситуации нравилось ему больше. Никогда и никто не обвинил бы Диклана Линча в оптимизме, однако парень вынужден был признать, что, пожалуй, начинает видеть преимущества подобного взгляда на вещи. Он думал, что все может быть хорошо. Да, Джордан и Мэтью сны, но пока их сновидцы живы, они вполне могли спокойно жить своей жизнью. И если вдруг что-то случится с Хеннесси или Ронаном, то теперь Диклан знал, что способен разбудить их, ведь в мире существуют живительные магниты. Даже в том случае, если не получится достать магнит сразу, ему все равно можно было больше не бояться потерять всю семью в один миг; существовал выход. Все может быть хорошо. Все уже хорошо. Раньше он никогда не испытывал подобных чувств.

И ему до безумия это нравилось.

Их троица покинула музей, шагнув на холодную улицу, когда зазвонил его телефон. Диклан поднял вверх палец, давая знать остальным, что через минуту догонит их у машины, и ответил на звонок.

– Алло?

– Нам нужно серьезно поговорить о Брайде, – сказал Адам Пэрриш.

24

– Город пробудился. – заявил Адам.

– Отмотай на секунду назад, – ответил Диклан. – Объясни, о чем ты.

Он встретился с Адамом на Гарвард-сквер, в очереди к фургончику с едой знаменитого шеф-повара, где подавали изысканные вафли с пикантной начинкой по четырнадцать долларов за штуку. Парень представил своих спутников, ожидавших с ним, как хороших приятелей по колледжу, однако Диклан сильно в этом сомневался. То, как они стояли рядом с Адамом, немного напомнило ему компьютерные обои, которые он помнил со времен школы, где была изображена огромная овчарка со стайкой утят, прижавшихся к ее лапам. Вероятно, фотография должна была выглядеть милой, однако в тот момент Диклан задумался о том, насколько бесплодным и односторонним должно было казаться подобное соседство собаке. Чувство Диклана лишь усилилось, когда свита Адама осознала, что в фургончике принимают только наличные, и начала роптать, заставляя Адама терпеливо отсчитывать купюры из бумажника в обмен на вафли и заверения вернуть долг.

Диклану показалось, что парень сильно изменился со времен учебы в Агленби. У прежнего Адама никогда не было денег. Тот Адам язвительно указал бы на табличку «ТОЛЬКО НАЛИЧНЫЕ», прикрепленную к грузовику, вместо того чтобы помогать своим более обеспеченным товарищам.

– Раньше мне казалось, что Кембридж мертв, – сказал Адам, торопливо ведя Диклана через кампус Гарварда. Они оставили «утят» поедать их вафли, чтобы переговорить в стороне от посторонних ушей, и только теперь, оказавшись вне поля их зрения, Адам съел на ходу свою изысканную вафлю, небрежно прикончив ее укус за укусом, не выказав при этом ни малейшего признака удовольствия.

– Здесь вообще не было силовой энергии. Вот почему ночная грязь сразу же настигла Ронана.

– Что ты хотел мне показать? – спросил Диклан.

– Мы еще не дошли до этого. Я использую энергию не так как он, но тоже чувствую силовую линию. Когда гадаю или читаю карты. – Оглядываясь на Диклана, Адам вывел его с территории Гарварда на Оксфорд-стрит. Теперь он замедлил шаг, однако Диклан по-прежнему не наблюдал ничего необычного. Их окружала причудливая и живописная улица: красный кирпич, белая отделка фасадов, темные деревья, голубое небо.

– Я действительно был совершенно бессилен, когда переехал сюда. Как и сказал, город казался мертвым. Те гадания на картах таро, что ты видел, – всего лишь видимость. Я просто читал людей. Дешевые трюки. Фальшивая магия. Но в последнее время я ощущаю… не знаю, как описать. Импульсы. Словно скачки напряжения. Или сердцебиение.

Диклан не был уверен, что ему понравилось, как прозвучала последняя фраза. Скачки напряжения казались объективным и вполне поправимым. А вот сердцебиение – это уже живое, а живые существа непредсказуемы и не всегда поддаются контролю.

– И вот прошлой ночью действительно кое-что произошло, – сказал Адам. – Взгляни на это.