Мистер Обязательность

Положив трубку, я взялся за тост. Он к этому времени остыл и размяк. Пока я его жевал, я задумался о маме. Вероятно, она была самой оптимистичной матерью на свете. И как можно оставаться такой жизнерадостной после всего, что с ней случилось в жизни?

Я никогда не видел своего отца. Он бросил нас, когда мне было шесть месяцев, а Верни два с половиной года. Пять лет спустя он с матерью развелся. Мама редко заговаривала на эту тему, а мы с Верни не спрашивали, так как понимали, что только расстроим ее. Единственное, что мне удалось разузнать за двадцать восемь лет, это то, что они с самого начала не очень ладили и что он оставил маму спустя два года и десять месяцев после свадьбы.

Кто, как не моя мама, должна была понимать, какой глупостью является институт брака, но нет — все выходило наоборот. Ни у кого не было такой страстной и твердой веры в брак, как у моей матери. Когда четыре года назад Верни вышла замуж за своего давнего возлюбленного Чарли, мама была по-настоящему счастлива. Мне оставалось недоумевать. Мой отец обещал быть с ней «в бедности и богатстве, заботиться о ней в болезни и здравии» и тем не менее смылся, оставив ее одну с двумя детьми и без денег. А она по-прежнему свято верила в то, что два человека могут любить друг друга до конца жизни. Вот что я называю верой.

Гадание на «Cosmopolitan»

«Привет, Мэл. Это я, Даффи. Я вчера оставил сообщение на твоем автоответчике. И за день до этого тоже. И за день до того дня. И еще за день. И еще. Я просто пытаюсь сказать, что прошу прощения. И что я глупец, но ты и без меня это знаешь. Пока».

Сегодня вторник, и я не видел Мэл уже пять дней. Она отказывалась признавать мое существование посредством всех доступных методов связи: через телефон/факс/мобильный телефон/почтового голубя/e-mail/дверной звонок. На работе я занимался только тем, что слонялся с унылой физиономией по офису. Думать я ни о чем не мог и через каждые полчаса удрученно отпрашивался в туалет. Если добавить к этому постоянные перекуры и перерыв на обед, получалось, что моя работа свелась к нулю. Не то чтобы это кто-нибудь заметил, но все же. У меня была временная работа в ДАБ'е, статистической компании. Три года я заносил какую-то информацию в базу данных. Признаться, для временной работы срок великоват, но по каким-то неизвестным мне причинам отделу кадров ДАБ'а было выгоднее держать меня на временном контракте с возможностью в любой момент уволить, нежели нанять на постоянную работу. Меня такая ситуация вполне устраивала, так как, в свою очередь, давала возможность послать куда подальше весь этот идиотизм в ту самую секунду, как только мое комедианство стало бы приносить достойный заработок. Вот он, пример идеального симбиоза.

Оставив очередное сообщение на домашнем автоответчике Мэл, я решил, что пришло время взглянуть на Предложение с другого бока. Проскользнув незамеченным мимо сидящей в приемной Бриджет (женщины, считавшей своим долгом доносить о всех временщиках нашему руководству), я пробрался к лифту и спустился в самый подвал. Там располагался магазинчик с газетами, жевательными резинками и бутербродами. Ослепленный резким светом ламп дневного света, я уставился на длинные ряды дамских глянцевых журналов. На их обложках были изображены отполированные до блеска женщины немыслимой красоты.

Мэл читала эти журналы с благоговением. Она находила в них ответы на любые вопросы, у меня же они вызывали одно недоумение. Мэл понимала эти журналы, а они понимали ее. «Мне надоело находиться по ту сторону баррикад, — думал я, изучая полки. — Я хочу наконец разобраться, что происходит с моей девушкой».

Выбрав «New Woman», я пробежал глазами по заголовкам, а затем выбрал «19», «Company» и еще целую кипу похожих журналов. Получив двадцать девять пенсов сдачи с двадцатифунтовой купюры, я отправился назад. Прошмыгнув мимо нашего Постового (Бриджет, к счастью, была занята обсуждением по телефону вчерашней серии «Улицы коронаций»[9] и не обратила на меня внимания), я вернулся на свое рабочее место и спрятал журналы в нижнем ящике стола, в котором обычно храню бутерброды, резинки и коллекцию стэплеров.

Как только горизонт освободился от начальства, я вытащил первый журнал, оказавшийся «Cosmopolitan», и начал приводить свой план в исполнение. Уперев язык в щеку, я уверил себя, что смогу найти ответы на все интересующие меня вопросы, как если бы этот журнал был кофейной гущей, на которой можно погадать.

Еще раз оглядевшись, нет ли подслушивающих и подсматривающих, я закрыл глаза, распростер руки над журналом (и его бесплатным астрологическим приложением) и зловещим голосом произнес: «О, великий Cosmopolitan! Твоими устами глаголят все женщины мира. Ответь же на мои вопросы:

1) Почему, спустя четыре года, Мэл вдруг захотела выйти замуж?