Мистер Понедельник

«И чего ради я запомнил все эти цифры…» – невесело подумал Артур. Данные и правда были не особенно вдохновляющими. Однако просто так стоять здесь, предаваясь ужасу и надежде, было бессмысленно. Под лежачий камень вода не течет!

– Рок-н-ролл, – подумав об отце, пробормотал Артур.

В буквальном смысле название этого музыкального стиля значит «качайся-катись». Вот так и следовало поступать. Артур пырнул кулаком воздух и пустился вниз по склону – туда, где виднелся ближайший ряд зданий и мощеная дорожка за ними, тянувшаяся по косогору.

…Полчаса спустя Артур был уже посреди города и чувствовал себя окончательно сбитым с толку. Да, тут в самом деле было полно людей. По крайней мере, жители выглядели как люди. Вот только одевались все они по моде, которой было сто пятьдесят лет в обед. Все мужчины носили какие-либо шляпы, женщины – шляпки и шапочки. Даже дети (впрочем, немногочисленные) бегали в подержанных кепках не по размеру. Что до одежды, она поражала своим разнообразием. На некоторых были лохмотья, выглядевшие как остатки сразу нескольких малосовместимых костюмов. Другие одевались безукоризненно – костюмы с иголочки, туго накрахмаленные рубашки, вьющиеся шарфы, блистательные жилетки и сверкающие ботинки. Правда, дети в эту категорию жителей не входили. Ребятня была скопищем маленьких оборванцев, облаченных во всевозможное тряпье с чужого плеча.

Но самым странным была не одежда, а то, чем занимались жители города. Артур, в общем-то, ожидал увидеть более-менее нормальную городскую жизнь: магазины, рестораны, бары, бизнес, купля-продажа, гуляющие и болтающие люди на улицах…

Так вот, ничего подобного тут не было. Кругом шла сплошная и очень напряженная разгрузка-погрузка. Люди входили и выходили из зданий, неся или везя на тележках какие-то ящики, коробки, мешки, сундуки и бочонки. Двигались повозки, которые тащили животные, похожие на лошадей… Вот тут, правда, сходство было относительное. Артур не ошибся, заметив с вершины холма, что это не настоящие лошади. Вместо копыт у них было по три пальца на каждой ноге, гривы отсутствовали, зато глаза горели, как рубины, и даже шкуры не лоснились, как у обычных коней, а отливали металлом. Такие вот «лошадки».

Но и эти упряжные звери составляли еще не самое удивительное. Артура больше всего поразило, что кругом таскали с места на место, передавали друг дружке, грузили и разгружали… бумагу. Или, по крайней мере, что-то имевшее отношение к бумаге. То бишь нечто, на чем можно было так или иначе писать.

Одни люди носили огромные кипы бумажных листов, прижимая верхние подбородком, чтобы те не разлетелись. У других из карманов торчали пергаментные свитки, с которых на шнурках свисали восковые печати. Третьи катили тележки, нагруженные каменными табличками с выбитыми надписями. Женщины передавали из рук в руки кожаные папки для документов. Девочки тащили плетеные авоськи, полные конвертов и разрозненных бумажек. Мальчишки ворочали бочонки с надписями, гласившими: «ЛАЗУРНО-ГОЛУБЫЕ ЧЕРНИЛА. ВТОРОЙ СОРТ».

Артур пересек обширный рынок, состоявший из абсолютно идентичных лотков. Всюду занимались очинкой и продажей гусиных перьев для письма. А под ногами сновали и суетились частично ощипанные гуси.

Вот мимо проследовала вереница людей в кожаных фартуках, несущих вязанки стеблей, в которых Артур безошибочно распознал папирус. Даром ли он в прошлом учебном году писал работу по Древнему Египту! А вот четыре женщины сообща протащили целый лист чеканного золота, испещренный непонятными письменами…

Люди мчались туда и сюда, хлопотливо перетаскивая бумажно-письменные принадлежности. Но чем дальше следил за ними Артур, тем более ему начинало казаться, что худшего бедлама ему еще видеть не доводилось. Было здорово похоже, что здешний народ не имел четкого представления о том, чем, собственно, занимается, и предавался вышеописанной деятельности в основном потому, что вообще ничего не делать люди почему-то боялись. А так все были заняты по горло. Кто возился с бумагой, кто с каменными скрижалями, кто с папирусными свитками. Иные продавали перья, чернила, резцы для нанесения букв. Артур так и не высмотрел никого, кто бы стоял, или сидел, или болтал с соседом, не держа при этом целую охапку документов.

Свидетельством полнейшей неразберихи были, кстати, услышанные Артуром разговоры. Люди очень много спорили. Вот какая-то женщина наотрез отказывалась расписываться за сорок шесть грамот на телячьих кожах. Другая отчаянно отстаивала свое право отвечать за такой-то том «Несшитого Регистра Малых Созданий». Том включал статьи от «Ааах!» до «Аар».

Толпа жителей обоего пола, собравшаяся у дверей здания, спорила с очень рослым мужчиной в синем форменном пиджаке: тот стоял в дверях и не пускал собравшихся внутрь. Он же держал в руках свиток и зачитывал из него о невозможности продлить кому-то какую-то лицензию.

Неподалеку оттуда другая толпа собирала осколки большой каменной плиты, явно свалившейся с подоконника верхнего этажа; у самого подоконника был ветхий и неухоженный вид, того и гляди рухнет.