"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12 (СИ)

— Во сколько, Луиджи? В девять? В десять?

— Давай в девять. Заходи за мной — все равно по пути. А лодку я знаю где взять.

— Где? — спросил Рэй.

— Не важно. Знаю, и все. У моего друга. — Луиджи улыбнулся, глядя на Паоло. — Ведь мы, венецианцы, должны помогать друг другу. Правда, Паоло? Может, тоже хочешь поехать?

— Слишком грузный я, да и хожу медленно, — сказал Паоло.

— У тебя есть фотография Коулмэна? — спросил Луиджи, заранее изобразив на лице разочарование на случай, если таковой не окажется.

— Можно раздобыть. Пару дней назад ее напечатали в газете. Да я и так могу описать тебе его — пятьдесят два года, чуть повыше тебя, поплотнее и почти лысый…

Глава 20

Проснувшись в пятницу, двадцать шестого ноября, в своей новой, похожей на люльку постели, Коулмэн не чувствовал себя отдохнувшим — матрас, похоже набитый старой соломой, давно слежался и потерял всякую упругость. Его нижняя губа распухла и выпятилась вперед из-под нарыва, образовавшегося на разбитом месте, и Коулмэн надеялся, что нарыв не придется вскрывать. Вывернув губу, он, стоя перед зеркалом, обнаружил довольно глубокий разрыв, к счастью безо всяких следов заражения.

Было двадцать минут десятого, и Коулмэн полагал, что все семейство давно на ногах. Он решил одеться и выйти из дому, чтобы купить газету и выпить где-нибудь кофе, но, направившись к двери, встретил синьору Ди Риенцо с подносом, на котором помимо кофе и молока лежало несколько ломтиков хлеба без масла или джема. Разумеется, ему пришлось остаться и позавтракать за круглым обеденным столом, накрытым кружевной скатертью. Это было как раз одним из многочисленных неудобств, с которыми он на каждом шагу сталкивался в доме Ди Риенцо. В комнате его было вечно нетоплено, но при этом никому не приходило в голову предложить ему как-то обогреть ее. Видимо, в этом доме считалось, как понял Коулмэн, что люди заходят в спальню, чтобы спать, а в этом случае они и так укрыты. В гостиной тоже было холодно, хотя там стоял переносной электрический обогреватель, включать который самостоятельно Коулмэн почему-то побаивался. А вчера вечером было невозможно воспользоваться туалетом, совмещенным с ванной. В доме жила девушка-прислуга, выглядела она лет на шестнадцать, не больше, и, судя по всему, была умственно отсталой. В семействе Ди Риенцо старались не загружать ее работой и держали, скорее всего, из жалости. Всякий раз, когда Коулмэн обращался к пей, она только хихикала.

В то утро в газетах он не нашел никакой информации ни о себе, ни о Рэе. Коулмэн гадал, что сейчас делает Рэй и где он находится. Газеты о его местонахождении не сообщали, и Коулмэну было интересно узнать, разрешит ли полиция Рэю уехать из Венеции, если он захочет, или задержит по подозрению в умышленном или непредумышленном убийстве. И ему снова захотелось, чтобы кто-нибудь написал анонимку в полицию, заявив, что видел, как какого-то человека сбросили в канал во вторник ночью. Потом Коулмэна осенило, что Рэй может сам отправиться на его поиски. И если Инес в разговоре с полицией упомянула, что он ездил однажды рыбачить в Кьоджи, полиция нагрянет сюда. Или это сделает Рэй. Пожалуй, придется поменять место жительства.

Местре. Местре на материковой части — вот куда можно податься. Коулмэн хотел было отправиться в парикмахерскую, чтобы побриться, но потом передумал, решив, что теперь ему следует экономить каждую лиру и наверняка в ванной найдется бритва синьора Ди Риенцо. Можно воспользоваться ею. Он решил, что сегодня ему лучше отсидеться дома. Быть может, у Ди Риенцо найдутся в доме какие-нибудь книги.

Коулмэн успешно побрился и уютно устроился с книжкой в постели, предварительно набравшись смелости и попросив у синьоры Ди Риенцо разрешения перенести к себе электрический обогреватель. Вдруг в половине двенадцатого дом начал наполняться шумными детьми. На слух Коулмэн определил, что их было по меньшей мере десять, он тихонько приоткрыл дверь и выглянул. Синьора Ди Риенцо несла в столовую блюдо с пирожными, а вокруг нее вертелись и пронзительно визжали, задирая друг друга, трое ребятишек. Тем временем дом разрывался от непрекращающихся звонков в дверь — дети все прибывали.

Раздраженный и сердитый, Коулмэн вышел из своей комнаты и направился в ванную, зная, что обязательно встретит в прихожей синьору Ди Риенцо или толстую служанку. Толстуха и впрямь открывала дверь, и он спросил ее:

— Что случилось? Какой-то детский праздник?

Та, по-идиотски прикрыв рот рукой и опустив голову, прыснула со смеху. В это время из кухни вышла синьора Ди Риенцо. На этот раз она несла огромный белоснежный торт, украшенный бирюзовой глазурью.

— Buon giorno, — уже во второй раз за сегодняшний день поздоровался Коулмэн и поинтересовался: — Что у вас такое? Детский день рождения?

— Да! — с радостью ответила она. — Моему маленькому внуку сегодня три годика, и у нас в гостях будет больше двадцати детей. Правда, не все еще подошли, — доложила она, словно Коулмэн сгорал от нетерпения увидеть их всех.