Мистер Рипли под водой

Чувствуя беспокойство, Том позвонил Клегам и, стараясь казаться спокойным и веселым, поговорил с ними о Танжере и дальнейших поездках Элоизы. Они были англичанами, он — отошедший от дел юрист, очень приличный и располагающий к себе человек. Они, конечно, ничего не знали о связи Тома с Бакмастерской галереей. Имя Мёрчисона, скорее всего, улетучилось у них из головы, даже если они когда-либо его слышали.

Настроение Тома улучшилось, и он сделал наброски интерьера комнаты для своей следующей картины, той комнаты, что примыкала к холлу. Он хотел написать композицию в пурпурных и почти черных тонах, оживленную одним бледным пятном. Возможно, это будет ваза, пустая или с единственным красным цветком, который можно добавить позже, если ему покажется, что так будет лучше.

Мадам Аннет считала, что он немного «melancholique»[50] из-за того, что мадам Элоиза не пишет.

— Это верно, — сказал Том, улыбаясь. — Но знаете, почта там работает так отвратительно...

Однажды вечером, в девять тридцать, он отправился в bar-tabac, чтобы сменить обстановку. В это время там были совсем другие посетители, не похожие на тех, что приходили в пять тридцать, после работы. Несколько человек играли в карты. Когда-то Том думал, что они в большинстве своем холостяки, но вскоре убедился, что это не так. Многие женатые мужчины просто любили проводить вечера в местной таверне, вместо того, например, чтобы смотреть дома телевизор, — который фактически они могли посмотреть у Мари и Жоржа.

— А те, кто не знает таких очевидных вещей, вообще должны заткнуться! — Мари, разносившая пиво, крикнула это кому-то или, возможно, всем, кто находился в баре. Она улыбнулась Тому и приветливо кивнула.

Том отыскал свободное место у стойки. Приходя сюда, он предпочитал стоять.

— Мсье Рипли, — обратился к нему Жорж, опиравшийся толстыми руками о край алюминиевой раковины по другую сторону бара.

— М-м... кружку бочкового пива, — сказал Том, и Жорж вышел, чтобы выполнить его заказ.

— Он неряха, вот что! — сказал человек справа от Тома. Приятель говорившего ответил ему соленой шуткой, засмеялся и хлопнул его по плечу.

Том сдвинулся влево, подальше от загулявших приятелей. Он слышал обрывки их разговора: о северо-африканцах, о каком-то строительном проекте, о подрядчике, который собирается строить дома.

— ...Притчард? — Короткий смех. — Рыбачит!

Том навострил уши, не поворачивая головы. Эти слова долетели от стола, стоявшего у него за спиной слева, и он, бросив туда взгляд, увидел троих человек, сидевших в рабочей одежде; всем им было около сорока. Один тасовал колоду карт.

— Рыбачит в...

— Почему он не ловит с берега? — спросил другой. — Какую-то лодку привез. — Сухой треск колоды и движение рук, раздающих карты. — Да он утонет в этой лодчонке!

— Э, ты разве не знаешь, чем он занимается? — произнес другой голос. Какой-то молодой человек подошел к ним со стаканом в руке. — Он не рыбачит, он чистит дно. У него две драги с крючьями!

— А, да, я видел, — сказал один из игроков без всякого интереса, готовясь начать игру. Карты были уже сданы.

— Он ловит этими драгами плотву?

— Нет, старые рваные ботинки, консервные банки, ломаные велосипеды! Ха-ха!

— Велосипеды! — воскликнул молодой человек, который все еще стоял. — Мсье, вы не смейтесь! Он уже вытащил один велосипед! Я сам видел! — Он захохотал. — Ржавый и погнутый.

— А зачем?

— Антиквариат! Разве поймешь вкусы этих американцев? — заметил другой.

Снова смех. Кто-то закашлялся.

— Это верно, у него есть помощник, — заговорил человек за столом, повышая голос. В это время игровой автомат с мотоциклистом выдал кому-то джекпот, и возгласы от двери заглушили продолжавшийся разговор.

— ... другой американец. Я слышал, они говорили по-английски.

— Они не ловят рыбу, это чушь.

— Американцы... если у них есть деньги для такой ерунды...

Том отпил пива, затем не спеша закурил сигарету.

— Он действительно что-то ловит. Я видел его у Море!

Стоя спиной к столу, Том продолжал слушать, даже когда по-приятельски обменялся несколькими словами с Мари. Но игроки больше ничего не сказали о Притчарде — они погрузились в свой собственный закрытый мирок. Том знал два слова, которые прозвучали в разговоре, — gardons, разновидность плотвы, и chevesnes, тоже съедобная рыба из семейства карповых. Нет, Притчард не ловит этих серебристых рыбок, старые велосипеды он также не ловит.

— А мадам Элоиза? Encore en vacances?[51] — спросила Мари. Ее темные волосы растрепались, и глаза сверкали, как всегда, неистово, хотя она всего лишь машинально протирала деревянную столешницу бара влажной тряпкой.

— А?Да, — ответил Том, доставая деньги, чтобы расплатиться. — Очарование Марокко, знаете ли.

— Марокко! Ах как чудесно! Я видела фотографии!

Мари произносила те же фразы, что и несколько дней назад, вспомнилось Тому, но она была занятой женщиной, вынужденной оказывать гостеприимство сотне, а то и более, посетителей каждое утро, день и вечер. Перед уходом Том купил пачку «Мальборо», как будто благодаря этим сигаретам Элоиза быстрее к нему вернется.