Мистер Рипли под водой

— Я не припарковывал машину в тот день. Я остановился у тротуара, помог мистеру Мёрчисону вытащить багаж... и завернутую картину... и уехал. Это было на тротуаре перед дверьми аэропорта Он мог легко донести свои вещи. Поэтому я не наблюдал за ним, когда он входил туда.

Полицейские шепотом посовещались, заглядывая в свои записи.

Том предположил, что они сверяются с теми показаниями, которые он дал в полиции несколько лет назад, что он оставил Мёрчисона с вещами на тротуаре у дверей Орли. Том не собирался упоминать, что его показания уже записывали. Он не хотел говорить и о том, что ему кажется странным, что кто-то привез бы Мёрчисона сюда обратно в его дом, чтобы убить, или что Мёрчисон покончил жизнь самоубийством поблизости от его дома. Том внезапно встал и подошел к жене.

— С тобой все в порядке, дорогая? — спросил он по-английски. — Я думаю, джентльмены скоро закончат. Ты не хочешь присесть?

— Со мной все в порядке, — ответила Элоиза довольно холодно, как будто давая понять, что странные и таинственные действия Тома навлекли в дом полицейских и что ей неприятно терпеть их присутствие. Она прислонилась, скрестив руки на груди, к буфету, довольно далеко от полицейских.

Том повернулся к стражам порядка и сел, словно совсем не собирался торопить их уход.

— Не будете ли вы так любезны передать миссис Мёрчисон — если вы будете разговаривать с ней, — что я хотел бы снова с ней поговорить? Она знает все, что я могу сказать, но... — он замолчал.

Светловолосый полицейский, которого звали Филипп, ответил:

— Да, мсье, мы передадим ей. У нее есть ваш номер телефона?

— Я однажды ей давал, — любезно ответил Том. — Он не изменился.

Второй полицейский поднял палец, привлекая внимание напарника, и сказал:

— А что насчет той женщины — Цинтии Граднор — из Англии? Мадам Мёрчисон упоминала ее имя.

— Цинтия? Да... — отозвался Том, как будто припоминая. — Я знаком с ней. А что?

— Полагаю, вы недавно виделись с ней в Лондоне?

— Да, так и есть. Мы посидели с ней в pub anglais. — Том улыбнулся. — Как вы узнали?

— Мадам Мёрчисон сообщила нам, а она говорила с самой мисс Цинтией...

— Градно-ор, — подсказал светловолосый полицейский, предварительно сверившись с записями в блокноте.

Том начал чувствовать себя не в своей тарелке. Он старался думать о том, что может произойти. Что за вопросы они еще зададут?

— Вы виделись с ней в Лондоне... встречались по какому-то особому поводу?

— Да, — ответил Том. Он повернулся так, чтобы видеть Эда, который сидел, откинувшись на спинку стула. — Помнишь Цинтию, Эд?

— Смутно, — ответил тот по-английски. — Несколько лет ее не видел.

— Повод, — продолжал Том, обращаясь к полицейским, — был такой: я хотел спросить у нее, что мсье Притчарду от меня надо. Понимаете, я обнаружил, что мсье Притчард... слишком уж дружелюбен, напрашивается на приглашение в мой дом, например, — хотя моя жена к этому совсем не расположена. — Тут Том рассмеялся. — Однажды я зашел к чете Притчардов на стаканчик вина, и мсье Притчард упомянул Цинтию...

— Градно-ор, — повторил полицейский.

— Да. Мсье Притчард предположил, когда я был у него в гостях, что эта Цинтия относится ко мне недружелюбно — имеет что-то против меня. Я спросил Притчарда, почему он так считает, и он не сказал мне. Это было неприятно, но очень в его духе. Так вот, когда я был в Лондоне, мне удалось найти телефон мадам Граднор, и я спросил у нее: «Что это за дела с Притчардом?» — Том смутно помнил, что Цинтия Граднор намеревалась (по мнению Тома) защищать Бернарда Тафтса от клейма мошенника. Цинтия придерживалась определенных, ею же установленных границ, что могло обернуться на пользу Тома.

— И что же? Что вы узнали? — Темноволосый офицер посмотрел на него с интересом.

— К сожалению, немного. Цинтия сказала мне, что не знакома с Притчардом... и никогда его не встречала. Он звонил ей как-то. — Том вспомнил о посреднике, каком-то Джордже, на большой вечеринке для журналистов, на которой были и Притчард, и Цинтия. Посредник, услышав рассказ Притчарда о Рипли, сказал ему, что есть женщина, которая ненавидит Рипли. Так Притчард узнал ее имя (и видимо, Цинтия узнала имя Притчарда), но они на этой вечеринке не познакомились лично. Том не собирался предоставлять полиции эти сведения.

— Странно, — пробормотал светловолосый офицер.

— Притчард и был странным! — Том встал, как будто у него затекли ноги от долгого сидения. — Кажется, уже восемь. Пожалуй, я сделаю себе джин с тоником. А что для вас, джентльмены? Немного красного вина? Скотч? Что вы предпочитаете?

Том говорил таким тоном, что джентльменам ничего не оставалось, как что-то выбрать, и они оба выбрали un petit rouge.

— Пойду скажу мадам, — сказала Элоиза и вышла в кухню.

Полицейские вежливо выразили восхищение картинами Дерватта, особенно той, что над камином, работы Бернарда Тафтса. А также полотном Сутина[61].

— Рад, что вам нравится, — сказал Том. — Я сам счастлив, что у меня есть такие картины.

Эд взял себе второй напиток в баре, Элоиза присоединилась к ним, и, когда у всех в руках появились бокалы, атмосфера немного разрядилась.