Мистер Рипли под землей

Он снова спустился в погреб. Он узнал ремень, на котором висел манекен, – это был один из его собственных. Темно-серый пиджак был повешен на плечиках, брюки пристегнуты к пуговице пиджака, а головой служила серая тряпка, примотанная веревкой к воротнику. Том торопливо принес из кухни стул (все-таки хорошо, что мадам Аннет не проснулась от этого гама) и снял это уродство. Ремень был зацеплен за гвоздь в балке потолка. Том бросил одежду на пол. Затем, не раздумывая долго, выбрал шампанское. Плечики и ремень он взял с собой. Он не забыл также захватить на кухне ведерко со льдом и выключить свет, после чего поднялся к Элоизе.

15

Том проснулся около семи. Элоиза спала сном праведницы. Он осторожно выбрался из постели и надел свой халат, висевший в спальне Элоизы.

Мадам Аннет, возможно, уже встала. Том тихо спустился по лестнице. Он хотел убрать костюм Бернарда прежде, чем мадам Аннет найдет его. Пятно на полу погреба, оставленное смесью вина и крови Мёрчисона, было не так уж заметно. Конечно, если возьмут пробу и станут анализировать ее в лаборатории, то кровь обнаружат, но Том был настроен оптимистически и не думал, что дойдет до этого.

Он отстегнул брюки от пиджака. Откуда-то выпорхнул белый листок бумаги – записка от Бернарда, написанная его высоким заостренным почерком:

“Я символически повесился в твоем доме (я, то есть Бернард Тафтс, но не Дерватт). Единственный способ искупить мою вину перед Дерваттом – убить себя, каким я был последние пять лет. То, что осталось от моей жизни, я постараюсь прожить, честно трудясь.

Б. Т.”

Первым побуждением Тома было скомкать листок и уничтожить его. Но затем, передумав, он сложил его и сунул в карман халата. Может быть, он еще понадобится. Кто знает? Неизвестно, где сейчас Бернард и что он делает. Он вытряс помятый костюм Бернарда, а тряпку кинул в угол. Костюм он отдаст в химчистку – вреда в этом не будет. Он хотел было отнести костюм в свою комнату, но потом решил оставить его на столе в передней, куда они всегда клали вещи для отправки в химчистку.

– Bonjour, Monsieur Tome! – донеслось из кухни. – Вы опять рано! Мадам Элоиза тоже встала? Отнести ей чай?

Том зашел в кухню.

– Я думаю, ей надо сегодня выспаться. Пускай спит, сколько хочет. А я с удовольствием выпил бы кофе.

Мадам Аннет пообещала принести кофе. Том поднялся к себе и оделся. Он хотел посмотреть на могилу в лесу. Бог знает, что Бернард мог там натворить – разрыть ее или даже похоронить себя в ней.

Выпив кофе, он вышел в сад. Солнце едва взошло и было окутано дымкой, трава блестела от росы. Том послонялся вокруг цветников и кустарников на тот случай, если мадам Аннет или Элоиза выглянут из окна, – он не хотел, чтобы они видели, что он целенаправленно топает в лес. На дом он не стал оборачиваться, так как верил, что взгляд человека притягивает взгляды других.

Могила имела точно такой же вид, в каком они с Бернардом оставили ее.

Элоиза по-прежнему спала, но в десять, когда Том работал у себя в мастерской, мадам Аннет сообщила ему, что Элоиза хочет его видеть. Том прошел к ней в спальню. Элоиза пила чай в постели.

– Мне не нравятся шутки твоих друзей, – сказала она, жуя грейпфрут.

– Не беспокойся, больше шуток не будет. Одежду из погреба я убрал. Не думай об этом. Хочешь, съездим пообедать в какое-нибудь симпатичное место? Куда-нибудь на Сену.

Элоиза одобрила идею.

Они нашли ресторанчик, в котором еще не бывали, в одном из городишек к югу от Вильперса. Правда, он был не на берегу Сены.

– Может, нам уехать куда-нибудь ненадолго – на Ивису [55], например? – предложила Элоиза.

Том с огромным удовольствием укатил бы куда угодно на пароходе, взяв с собой целую кучу багажа, книги, проигрыватель, краски и альбом для рисования. Но он понимал, что в глазах Бернарда, Джеффа с Эдом, да и полиции это будет выглядеть как бегство – даже если он поставит их в известность, куда направляется.

– Может быть, – сказал он. – Я подумаю об этом.

– У меня остался неприятный привкус от Греции, – сказала Элоиза, – как от узо.

После обеда Тому захотелось уютно устроиться в постели и поспать. Элоиза разделяла это желание. Они будут спать у нее в спальне, сказала она, и встанут тогда, когда захотят или когда пора будет ужинать. Телефон в комнате Тома они отключат, а если кто-нибудь позвонит, то мадам Аннет снимет трубку в гостиной. Именно в такие моменты, подумал Том, неторопливо приближаясь к Вильперсу по шоссе среди лесов, он в полной мере ощущал, как приятно быть обеспеченным, женатым и не ездить на работу.

Том был никак не готов к тому, что он увидел, отперев дверь дома своим ключом. На одном из желтых стульев лицом к двери сидел Бернард.

Элоиза не сразу заметила его.

– Tome, cheri, ты не принесешь мне перье со льдом? Я так хочу спать! – Она упала в его объятья и с удивлением, почувствовала, как он весь напрягся.

– У нас Бернард. Ну, тот англичанин, о котором я тебе говорил. – Он прошел в гостиную. – Привет, Бернард! Как дела? – Он не решился протянуть руку, но постарался улыбнуться.

Из кухни вышла мадам Аннет.