Мистер Слотер

— Дём-дём! — сказал ему воин и жестом велел идти. Мэтью шел через деревню как призрак. Несколько раз он поймал взгляды рассматривающих его детей и молодых женщин, коричневая псина пристроилась и бежала рядом, неистово лая, пока воин не прикрикнул, и тут же появился мальчик, зажавший собаке пасть рукой. Но больше ничего движению Мэтью не мешало.

Деревня оказалась немаленькая — длинные дома стояли один за другим. Мэтью насчитал тридцать четыре, разного размера. В самых больших, в каждом, могла бы поместиться сотня индейцев. Женщины возились с младенцами, а под навесами работали мужчины — строили березовые пироги, кололи дрова, точили ножи и копья. Оживленная производственная деятельность, которую он видел вокруг, — плетение корзин и одеял, лепка глиняных горшков, скобление шкур и распяливание их на деревянных станках, да и само число жителей деревни наводили на мысль, что здесь у племени Нью-Йорк. На задах деревни черная стена открывалась на большое озеро, входившее, очевидно, в речную систему Раритана. Рядом с озером виднелись кукурузное поле, сад на холме и ряды овощных посадок. Действительно целый мир.

— Где мой друг? — обратился Мэтью к сопровождающему. — Тот, который ранен. Где он?

Ответа не последовало, и пришлось Мэтью смириться с молчанием. В конце концов дорога привела к скромному жилищу, крытому корой, стоящему возле восточной стены деревни. Воин поднял руку — Мэтью понял этот жест как «стой на месте». Стайка ребятишек, следовавших на расстоянии, осторожно подвинулась еще на пару ярдов вперед и остановилась, внимательно наблюдая. Воин что-то крикнул на своем языке в сторону дверного проема, завешенного оленьей шкурой. Из дыры в крыше поднимался дым, показывая, что внутри кто-то есть, но никто не вышел. Воин поднял с земли длинную палку, подался вперед, чтобы отвести шкуру в сторону, и крикнул еще раз — тоном грубого приказа.

Резко высунулась коричневая рука, схватила палку, вывернула ее из руки воина, отчего он сам и группа детишек бросились бежать так, будто сам дьявол высунулся из темной двери. Мэтью в первый момент тоже хотел было броситься прочь, но остался на месте. Он сегодня уже встречался с Сатаной, а мелкие дьяволы Слотеру не чета.

Из-за шкуры вышел индеец и уставился на пришельца глазами, похожими на черные кремни. Ростом он был с Мэтью, старше года на три-четыре, хотя у туземцев возраст определить трудно. Голова выбрита, только оставлена прядь на черепе, но нет ни убора из перьев, ни шапочки, которые Мэтью видел на других. Татуировок на лице не наблюдалось, зато шея и грудь под распахнутой оленьей шкурой были покрыты шрамами от царапин и уколов, более напоминающими следы самоистязания, чем какие-либо символы. На запястьях и над локтями вытатуированы синие кольца. Худощавый, пожалуй, даже тощий, все ребра наружу и круги под глазами. Одет в обычный килт, штаны и мокасины, на шее — деревянный тотем на кожаном шнурке. Мэтью показалось, что это фигура двуглавого человека.

Индеец посмотрел туда, куда ушли остальные. Виден был ястребиный профиль, широкие скулы на угрюмом лице. Потом смерил Мэтью взглядом и сказал:

— Англичанин.

— Да! — Мэтью обрадовался, услышав это слово, сказанное почти с родным нью-йоркским произношением.

— Это из-за вас такой шум поднялся?

— Из-за меня. Мой друг ранен, можете мне помочь его найти?

— Он здесь?

— Да, но я не знаю, где.

— Хм. — Черные брови незнакомца приподнялись. — Как именно ранен?

— Ножом. В спину.

— Руки у вас. — Индеец показал палкой, которую держал в руке. — У них вид нехороший.

— Меня волнуют не они, а мой друг.

— Значит, он настоящий друг, потому что болеть ваши руки должны очень сильно. Что произошло?

— Это не важно. Я просто хочу знать, где он. Его зовут Хадсон Грейтхауз.

— Понимаю. — Индеец кивнул. — Если он здесь, то он у сестер милосердия.

— Отведите меня туда!

— Нет, — ответил индеец, — не отведу. Сестры не любят, чтобы им мешали во время работы, — объяснил он, увидев на лице гостя отчаяние. — Лучше их оставить в покое. У вас имя есть?

— Мэтью Корбетт.

— Не желаете ли зайти в мой дом и выпить чаю, Мэтью Корбетт?

— Чаю?

— Дурная привычка, которую я подцепил в Лондоне, — объяснил индеец. Он выбросил палку и отвел в сторону оленью шкуру. — Заходите. Отклонять вежливое приглашение — дурной тон.

Он ждал, пока Мэтью пытался разобраться, в какой же это фантастический сон он попал и когда наконец проснется. А Мэтью потихоньку начинал чувствовать боль от обожженных веревкой ладоней, от истертых о камни ног. Отбитое левое плечо ощущалось мертвым грузом. Но сильнее всего была ошеломляющая усталость в сочетании с глубоким горем. Если бы не он, Грейтхауз не лежал бы где-то умирающий, а может, уже умерший, и, что хуже всего, Слотер не был бы на свободе. Но сейчас необходимо от этого отвлечься и сосредоточиться на происходящем, а потом понять, как пережить то, что ждет еще впереди.

— Спасибо, — ответил Мэтью и вошел в жилище индейца.