Мистер Вечный Канун. Уэлихолн

Томми был прав, когда говорил, что пилюли ему не помогут, — они даже от обычной простуды помогают хорошо если через раз. А что уж говорить о черном сглазе, который намного опаснее и который сам собой ни за что не пройдет. Томми был проклят. Если бы масло растворилось в воде, хворь оказалась бы обычной ангиной. Да, весьма тяжелой ангиной, и все же… Но оно не растворилось.

Теперь нужно было определить тяжесть проклятия…

Гарри достал из кармана коробок спичек и зажег одну, держа ее строго между своим лицом и лицом Томми. Огонек вспыхнул и тут же погас, а Гарри бросил спичку в чашку с водой. Деревянная спичка тут же погрузилась на дно. Так и должно быть — это лишь подтверждает, что проклятие имеет место. За первой последовала вторая спичка. И она опустилась на дно. Так же было еще с семью.

С каждым чирканьем по серному боку коробка Гарри все надеялся, что эта будет последней, но в итоге все девять спичек пошли ко дну. Проклятие оказалось очень сильным. Сильнее и не придумаешь… Странно, что Томми до сих пор вообще мог соображать и говорить. Будь на его месте обычный мальчик, родившийся не в семье ведьм, он уже давно был бы мертв.

«Это кем же нужно быть, чтобы так проклясть ребенка!» — гневно подумал Гарри. К сожалению, он знал кем: если ты Джозеф Кэндл, то у тебя просто нет сердца.

Гарри осторожно вырвал у Томми волосок и бросил его в чашку, а затем принялся пить. Он пил и пил — и не остановился, пока не выпил все до дна, вместе с горчичным маслом и спичками. Это должно было помочь хоть немного — Гарри на это надеялся…

Пережевав и проглотив последнюю спичку, он вытащил из-под подушки Томми свой клетчатый платок и переместил его на грудь мальчика.

— Спи, и пусть тебе не приснится ни одна ведьма, — прошептал он, а затем развернулся и направился к выходу.

Когда дверь за Гарри Кэндлом закрылась, Томми глубоко вздохнул, но не проснулся. Испарина со лба исчезла, дыхание выровнялось.

Проклятие как будто покинуло комнату.

Как будто.

Клара Кроу поднялась на Ивовый мост.

Мост этот был своеобразной границей между Холмовым и Ивовым районами. Под ним когда-то протекала речушка, но она давно пересохла, и на ее месте проложили улицу. Сегодня там, где когда-то бурлил поток, по брусчатке ездили автомобили, а по обе стороны дороги, тесно прижавшись друг к другу, толклись двухэтажные домишки.

Правда сейчас, глядя с моста вниз, почти ничего не удалось бы там разглядеть — туман настолько сгустился, что даже зажженные повсюду фонари были не в силах его просветить. Мутные, закутанные во мглу огоньки напоминали желтые глаза злобных хищников, косящихся на маленькую женщину, идущую по мосту.

Клара возвращалась домой. Она устала, у нее болело все тело, и от пережитого страха подкашивались ноги. Да и чего еще ждать, когда пьешь зелье, меняющее внешность, и проникаешь в логово врага. Но сейчас все уже было позади, она помогла мальчику — можно сказать, спасла его. Понимая это, она и сама чувствовала себя чуточку легче.

На мосту кто-то прогуливался. Проехал, сверкнув круглыми фарами, черный автомобиль. Мимо пробежала бездомная собака.

Клара шла возле высоких перил и глядела вниз. До крыш было не больше двадцати футов — ей вдруг отчаянно захотелось спуститься и прогуляться по ним. Идешь себе по желобу водостока, ветер подхватывает твои волосы, а по дыму из кухонных труб можно понять, кто что готовит…

Она так замечталась, что не заметила выбоину в тротуарной плитке, при этом слишком большая мужская обувь на ее ногах также сослужила плохую службу. Клара споткнулась и растянулась на земле.

Над головой прозвучал чей-то смех.

— Да это же Ворона! Вы только поглядите, во что она вырядилась!

Кто-то остановился поглазеть и поиздеваться. Другие просто проходили мимо, морщась и бормоча проклятия в адрес «чертовой Вороны».

— Что, украла где-то вещички? — хохотала какая-то женщина. — Вот только незадача — костюмчик-то мужской, дура!

— Что взять с сумасшедшей, — вальяжно протянул джентльмен в котелке.

— Да нет, она пугалом идет подрабатывать! — поддержала его спутница в шляпке-клош. — Дорогой, ты погляди, как она хнычет. Прямо-таки набивается, чтобы ее пожалели…

Сидящая на тротуаре плачущая Ворона быстро наскучила прогуливающимся людям, и они начали расходиться. Какой-то мужчина в фетровой шляпе ударил Клару по голове тростью, словно бы случайно задев. Клара вскрикнула и заплакала с новой силой. Мужчина в фетровой шляпе усмехнулся и как ни в чем не бывало направился дальше.

— Эй, ты, мерзавец! — раздался злой окрик в тумане.

Прохожие обернулись на голос.

Из мглы вышел человек в пальто. Все на нем, включая шарф, туфли и перчатки, было серым; на невидимом ветру трепетали пепельные волосы. Бледное лицо и черные круги, очерчивающие яркие пронзительные глаза, навевали мысли о продолжительной болезни.

Недолго думая, человек в сером вырвал трость из рук ошалевшего от его поведения мужчины в фетровой шляпе и ударил того под колено этой самой тростью. Вскрикнув, тот упал на землю, а незнакомец навис над ним. Он замахнулся и снова ударил. Хозяин трости закричал от боли.