Мистер Вечный Канун. Уэлихолн

Между тем прочие вели себя не менее вызывающе и подозрительно. Десятки странных людей в незаметно расширившейся едва ли не втрое гостиной…

Дом, к слову, также изменился. Появились комнаты, которых раньше не было, — теперь каждый этаж напоминал гостиничный коридор с дюжиной дверей по каждую сторону, разве что медные номерки отсутствовали…

И никого все это не смущало!

Родственнички-Кэндлы — кто бы сомневался! — были в курсе происходящего. Даже младшие дети.

Виктор понял это, когда стал свидетелем крайне неприятной сцены, произошедшей в углу гостиной, в тени картины, на которой был изображен дедушка, старый господин Кэндл.

Беседа велась громким шепотом. Две фигуры — маленькая и большая — напоминали персонажей страшной сказки: их тени падали на стену зловещими непроглядными силуэтами, и в дрожащем свете свечей казалось, будто они стекают чернильными потоками на пол. Маленькая фигура принадлежала Томми, большая — дядюшке Джозефу. Поначалу Виктор предположил, что дядюшку, должно быть, уже утомила светская беседа, но после первых же оброненных слов он понял, что Джозефа просто застали врасплох.

— …Я думаю, мама не станет с тобой церемониться, — говорил Томми с незнакомыми угрожающими нотками в голосе. Он, кажется, нисколько не боялся нависшую над ним и сжавшую кулаки громадину дядюшки. — Особенно после того, как все узнает. Она сказала тетушке Мегане, я сам слышал, что она только теряет с тобой терпение, и еще хотя бы одна выходка…

На дядюшку было страшно смотреть. Его помолодевшее лицо исказилось от ненависти. Виктор решил, что он вот-вот разорвет Томми голыми руками, после чего с плотоядным восторгом разбросает его куски по всей гостиной.

— Ты! — дядюшка в ярости ткнул пальцем в племянника. Он был так поражен, что казалось, вот-вот задохнется, поскольку просто забудет сделать вдох. — Ты… смеешь являться сюда и угрожать мне? Это… это… это достойно уважения.

— Что? — не поверил Томми собственным ушам. Виктор был озадачен не меньше.

— У тебя есть хребет, — справедливо заметил дядюшка. Судя по всему, дядюшка больше не злился — странное дело, но выглядел он откровенно довольным. — Ты настоящий Кэндл, не то что твой жалкий папочка или этот тюфяк Виктор. То, что ты отрастил зубки, достойно уважения… Так уж и быть, я сделаю то, что ты просишь. Я сниму с тебя проклятие. Стой и не шевелись.

Томми застыл, будто не в силах поверить, что все прошло так легко, а дядюшка взял его одной рукой за плечо, а другой размахнулся и… пощечина обожгла мальчику щеку. Томми вскрикнул.

Никто из присутствующих не обратил внимания — все были слишком заняты своими делами. Виктор дернулся, но ничего не успел сделать. А еще он подумал, что мальчишка сам заслужил, — он ведь действительно угрожал.

На глаза Томми наворачивались слезы. Мальчик был готов расплакаться от боли и обиды.

— Не смей, — пригрозил Джозеф Кэндл, вцепившись ему в плечо своими кривыми пальцами. — Не порти момент. Не смей реветь, не заставляй меня думать, что я в тебе обманулся.

— Это что, было обязательно? — пытаясь сдержать слезы, проканючил Томми, потирая щеку. — Только так можно было снять проклятие?

— Нет, но мне очень захотелось, — злобно признался дядюшка. — И еще. Никогда больше не смей мне угрожать, ты, жалкий мальчишка. Иначе поплатишься. Радуйся, что сейчас твоя наглость тебе помогла, но твое везение распространяется только на этот раз. А теперь брысь отсюда, у меня встреча.

Томми последовал приказу, а дядюшка Джозеф, смерив его удаляющуюся фигуру преисполненным подозрения взглядом, кивнул мистеру Греггсону, тому самому, что прибыл в Крик-Холл вместе с женой и дочерьми, и отправился в библиотеку. Мистер Греггсон последовал за ним, ведя за собой, словно на поводке, свою старшую дочь, кашляющую и спотыкающуюся через шаг. Виктор подумал, что ей лучше бы в постели полежать, чем составлять компанию отцу и дышать всем этим дымом…

Они ушли, и Виктор продолжил наблюдение. Его снова отчаянно заинтересовал кот. Особенно после того, что он услышал.

— Коннелли? Его глаза? Какая жалость! Но ты уверен? Подумать только?! Что бы это могло значить? — удивленным полушепотом щебетала девушка с брошью и пером в извивающейся волнами прическе. Она говорила с восьмифутовым великаном в дорогом черном костюме-тройке, который был ее немым братом. Хоупы. Джелия и Найджел. Виктор «познакомился» с ними вчера, когда тащил гигантские чемоданы по лестнице, ведь гости, само собой, и не думали заниматься своим багажом.

— Но откуда ты знаешь? — спросила девушка.

Отвечая на ее вопрос, Найджел дернул щекой и приподнял бровь, но Джелия прекрасно все поняла, поскольку тут же продолжила:

— Они сами вырезали их? Должно быть, он их ненавидит. Да, ты прав: ему есть за что их ненавидеть.

Найджел ничего не произнес — он лаконично поджал левый уголок губы и едва заметно прищурил правый глаз. Возмущение Джелии лишь возросло, когда брат дернул кончиком носа.