Мистер Вертиго

Тем не менее нужно отдать ей должное, относилась она ко мне хорошо. Какими бы причинами она ни руководствовалась, в черном теле меня не держала и не раз без колебаний раскошеливалась, чтобы доставить мне удовольствие. Через два дня после нашего появления она взяла меня на центральную улицу, где стояли лучшие магазины, и купила мне полный комплект одежды. Потом повела в мороженицу, потом в кондитерскую, потом в игровые автоматы. Она опережала мои желания, и я еще сам не успевал сообразить, что бы такое захотеть, как она мне это уже предлагала, уже вкладывала мне в руки, коротко подмигнув и слегка потрепав по макушке. Не могу сказать, будто испытания, выпавшие на мою долю, отбили у меня вкус к хорошей жизни. Я спал на мягкой постели на вышитых простынях в ворохе подушек, ел с гигантских тарелок вкусную еду, приготовленную ее темнокожей служанкой по имени Нелли Боггз, и ни разу два дня подряд не надел утром тех же трусов. После обеда, чтобы не маяться от жары, мы чаще всего уезжали в ее изумрудном седане за город, где, открыв все окошки, колесили по пустым дорогам, и воздух свистел вокруг нас со всех сторон. Миссис Виттерспун любила скорость, и, кажется, никогда я не видел ее такой счастливой, как в тот момент, когда она, в перерыве между двумя глотками, сделанными из серебряной фляжки, нажимала на газ, смеялась, и ее стриженые рыжие волосы трепетали, как ножки перевернутой каракатицы. Она ничего не боялась, ей просто не приходило в голову, что на скорости семьдесят — восемьдесят миль в час кто-нибудь может погибнуть. Когда стрелка спидометра начинала ползти вверх, я изо всех сил крепился, стараясь хранить спокойствие, и хранил его до шестидесяти пяти, до семидесяти, а потом не выдерживал. Внутри поднималась паника, что-то делалось с животом, и я начинал вовсю стрелять вонючими очередями. Нечего и говорить, как я умирал от стыда, особенно если учесть, что миссис Виттерспун была отнюдь не из тех, кто оставлял неприличное поведение без внимания. Когда это произошло в первый раз, она так расхохоталась, что я думал, у нее голова оторвется. А потом, без предупреждения, резко затормозила, отчего машину занесло, а у меня сердце вовсе упало в пятки.

— Еще парочка выстрелов, — сказала она, — и придется ездить в противогазе.

— А мне ничем таким не пахнет, — только и смог сказать я, так как больше ничего не пришло в голову.

Миссис Виттерспун шумно подергала носом, втянула воздух и скорчила рожу.

— Ну-ка, принюхайся-ка, — сказала она. — Будто целый полк гороху наелся.

— Да это просто выхлопы, — сказал я, немного меняя тактику. — От бензина-то, если не ошибаюсь, бывают же выхлопы.

— Бывают, да не такие. Если бы у тебя, зайчик мой, выхлоп был с тем же октановым числом, мы уже взлетели бы в воздух.

— По крайней мере, все лучше, чем врезаться в дерево.

— Не трусь, долгоносик, — сказала она неожиданно мягким голосом. Потом протянула руку и ласково меня погладила по голове. — Я отличный водила. Так что пока за рулем леди Марион, можешь не волноваться, ситуация под контролем.

— На словах-то неплохо, — сказал я, с удовольствием ощущая кожей ее ладонь, — только лучше бы вы написали расписку.

Она коротко хохотнула, от чего у нее булькнуло в горле, и потом улыбнулась.

— Небольшой совет на будущее, — сказала она. — Когда тебе опять покажется, будто мы едем слишком быстро, просто закрой глаза и ори. Чем громче будешь орать, тем обоим нам будет веселее.