Мистер

– Я хочу тебя, – шепчу я и снова касаюсь зубами мочки уха. – И я кусаюсь.

– Edhe unё tё dёshiroj[12].

– А если по-английски?

Я целую ее за ухом и спускаюсь другой рукой ниже, к лобку.

«Она выбрита!»

Алессия застывает, как статуя, и тогда я провожу большим пальцем по клитору. Раз. Другой. Третий. На четвертый она откидывает голову мне на плечо и жалобно стонет.

– О да, – шепчу я, не останавливаясь.

Играю с ней. Возбуждаю. Только пальцами.

Она роняет руки, лифчик падает на пол, и Алессия хватает меня за ноги, вцепляется в джинсы крепкими пальчиками. Зажмурившись, шумно хватает открытым ртом воздух.

– Да, малышка. Вот так.

Я поигрываю зубами с ее нежным ушком, продолжая гладить клитор, и Алессия прикусывает нижнюю губу.

– Tё lutem, tё lutem, tё lutem.

– Переведи.

– Пожалуйста, пожалуйста, – хрипло выдыхает она.

И я даю ей, что она просит.

Ее ноги вздрагивают, и я крепче прижимаю ее к себе. Еще чуть-чуть и…

«Интересно, она знает?»

– Я с тобой, – шепчу я.

Алессия так яростно вцепляется мне в ноги, что они, наверное, скоро онемеют. Она тихо стонет – и вдруг громко вскрикивает. Ее тело конвульсивно вздрагивает, и она бурно кончает.

Алессия обессиленно виснет у меня на руках.

– Ох, Алессия, – тихо говорю я ей на ухо и, сбросив с постели покрывало, укладываю девушку на подушки.

Темные волосы накрывают ее груди темным одеялом, оставив видимыми только темно-розовые соски. Окутанная призрачно-розовым светом заката, она великолепна даже в пижамных штанишках с мордашкой Губки Боба.

– Ты хоть знаешь, как ты прекрасна? – спрашиваю я, и Алессия отвечает мне ошеломленным взглядом.

– Ua, – шепчет она. – Нет. По-английски. Ну и ну!

Мои джинсы будто уменьшились на несколько размеров. Хочется только одного: содрать с Алессии пижамные штанишки и погрузиться в нее. Но ей нужно время. Не сводя глаз с Алессии, я расстегиваю верхнюю пуговицу и молнию на брюках, высвобождая набухший член.

А может, снять их совсем?

Оставшись в трусах, я сбрасываю джинсы на пол. Делаю глубокий вдох и стараюсь выдохнуть ровно, держа себя в руках.

– Можно к тебе? – спрашиваю я.

Глядя на меня огромными глазами, она кивает, и не дожидаясь дальнейших разрешений, я ложусь с ней рядом, подпирая голову рукой. Я касаюсь длинных темных волос и, восхищаясь их мягкостью, пропускаю, будто шелковистую реку, между пальцев.

– Нравится?

Она улыбается смущенно, но с оттенком чувственности.

– Да. Мне нравится.

Ее язык быстро скользит по верхней губе. Подавив стон и чуть приподнявшись, я провожу тыльной стороной указательного пальца по щеке Алессии, спускаюсь к подбородку и дальше, к шее.

А потом останавливаюсь у золотого крестика.

– Ты уверена?

Ее бездонные глаза смотрят на меня, заглядывают в самую душу. Очень отрезвляюще. Под ее взглядом я вдруг чувствую себя даже более голым, чем можно вообразить.

Она сглатывает.

– Да.

– Если тебе что-то не нравится. Или ты не хочешь этого делать. Просто скажи. Договорились?

Алессия кивает и тянется погладить меня по щеке.

– Максим, – шепчет она, и я, склонившись к ней, накрываю ее губы своими.

Она стонет и зарывается тонкими пальчиками мне в волосы, ее язык осторожно касается моей верхней губы. Я горю от желания, как сухой лес на ветру. Взяв Алессию за подбородок, я целую ее еще глубже. Я хочу ее. Всю. Здесь. Сейчас.

Она отвечает на поцелуй. Исследует меня. Пробует на вкус. Раскрывает свое желание.

Оторвавшись от ее рта, я провожу губами по подбородку и дальше вниз… ниже, по ложбинке между грудей. Отодвигаю темную массу локонов и открываю цель, к которой стремился. Алессия ахает, крепче сжимает пальцами мою голову, а я нежно втягиваю в рот ее сосок. И сосу. Сильно.

Алессия вскрикивает.

Я ласково дую на розовый холмик, и она извивается рядом со мной. Провожу рукой вверх от бедер к другой груди и, взяв ее в горсть, играю с ней, сжимая и поглаживая, восхищаясь, как мгновенно выпрямляется от моих прикосновений второй сосок, ни в чем не уступая брату-близнецу. Алессия стонет, и ее бедра начинают двигаться в до боли знакомом мне ритме. Я глажу ее тело, одновременно губами играя по очереди с грудями.

Поддеваю резинку на пижамных штанах, и Алессия сама укладывает лобок мне в руку. Все. Я держу ее в самом низу. И она влажная.

Она готова.

«Твою мать».

Медленно, очень медленно я проскальзываю в нее пальцем.

Она тугая. И мокрая.

«Да».

Я убираю палец и снова осторожно ввожу его внутрь.

– Ай, – мяукает она и комкает простынь.

– Ох, малышка, я так тебя хочу. – Я целую ее в ложбинку между грудей. – Я горю с того дня, как впервые тебя увидел.

Алессия упирается головой в подушку и выгибается дугой, прижимаясь ко мне. Я целую ее живот и оставляю влажные следы на коже до самого пупка. Обвожу крошечный завиток носом, а мои пальцы тем временем входят в нее и выходят. Я снова целую ее в живот и провожу языком от одного бедра к другому.

– Zot…

– Пора кое с чем распрощаться, – бормочу я ей в живот и, убрав руку из пижамных штанов, сажусь на кровати.

– Я и не думала… – Ее голос стихает, когда я стаскиваю смешную пижаму и бросаю рядом с моими джинсами.