Мистер

– Ничего, я сама донесу. Максим, вы замерзнете, – ворчит она неодобрительно, а миг спустя поправляется: – То есть милорд.

– Денни, дай мне корзину. – Я не намерен принимать «нет» в качестве ответа.

Поджав губы, она передает мне корзину.

– Спасибо.

– Я зайду и все разложу.

– Не стоит. Думаю, я пойму, что к чему.

– Было бы гораздо проще, остановись вы в Трессилиан-холле, сэр.

– Знаю. Прости. И поблагодари от моего имени Джесси.

– Здесь ваша любимая еда. Картофель Джесси положила прямо в форме для запекания. Он уже приготовлен, так что долго не грейте, иначе подгорит. А теперь ступайте в дом, вы ведь без обуви.

Она хмурится и поторапливает меня, а я из-за холода и не сопротивляюсь. Сквозь окно Денни замечает Алессию и машет ей рукой в знак приветствия. Алессия машет в ответ.

– Спасибо! – благодарю я Денни уже из дома, где мои ноги приятно согревает «теплый пол».

Я не знакомлю ее с Алессией – знаю, это неучтиво, но мне хочется подольше побыть наедине с девушкой. Знакомство можно устроить и позже.

Денни качает головой, холодный ветер развевает ее седые волосы. Повернувшись, она идет к лестнице, а я задумчиво гляжу ей вслед. Она ничуть не изменилась за годы нашего знакомства. Эта женщина лечила мои поцарапанные коленки, бинтовала порезы и прикладывала лед к ушибам с тех самых пор, как я научился ходить. Я никогда не видел ее в брюках – она неизменно носит клетчатую юбку и крепкие ботинки. Нет, в их паре брюки носит Джесси, уже двенадцать лет являющаяся ее любовницей. Интересно, они когда-нибудь поженятся? Однополые браки разрешены довольно давно, так что у Денни и Джесси нет оправданий.

– Кто это был? – спрашивает Алессия, заглядывая в корзину.

– Денни. Я говорил тебе, что она живет неподалеку и вскоре принесет наш ужин.

Я вынимаю из корзины рагу, четыре большие картофелины и сладкий пирог с бананами, сливками и карамелью. Мой рот моментально наполняется слюной. Джесси готовит божественно!

– Рагу нужно разогреть, его едят с картофелем. Будешь?

– Да. Очень даже буду.

– Очень даже будешь?

– Ну да… Я опять что-то не то сказала? По-английски так не говорят?

– Нет, твой английский в порядке. – Я с улыбкой вынимаю из корзины форму для запекания, в которой лежит картофель.

– Могу я, – неуверенно предлагает Алессия.

– Нет, я сам займусь. – Я потираю руки. – Сегодня у меня хозяйственный настрой – поверь, это случается нечасто, так что пользуйся моментом.

Алессия удивленно выгибает бровь, словно я представился ей в совершенно ином свете. Надеюсь, я произвожу на нее хорошее впечатление.

– Вот. – В одном из шкафчиков я нахожу ведерко и прошу Алессию: – Наполни его льдом. Он есть в холодильнике, стоящем в кладовке. Это для шампанского.

Пару бокалов спустя Алессия сворачивается калачиком на бирюзовом диване и наблюдает, как я ставлю рагу в духовку.

– Ты играешь в шахматы? – спустя некоторое время спрашиваю я, садясь рядом с ней.

С непроницаемым выражением лица Алессия смотрит на шахматы, потом на меня.

– Чуть-чуть.

– Чуть-чуть? – Теперь моя очередь выгибать бровь.

«Интересно, что она этим хочет сказать?»

Не отводя от Алессии глаз, я беру белую и черную пешки, прячу их в ладонях и предлагаю ей выбрать одну. Облизнув верхнюю губу, она неспешно проводит указательным пальцем по моей руке. Меня будто молнией прошило, от руки и до члена.

«Ого!»

– Эта, – говорит она, глядя на меня сквозь черные ресницы.

Поерзав и восстановив самообладание, я разжимаю кулак. Черная пешка.

– Ты играешь черными. – Я разворачиваю доску, чтобы фигуры оказались рядом с ней. – Итак, я хожу.

Четыре хода – и я в задумчивости чешу затылок.

– Ты, как всегда, поскромничала, – криво улыбнувшись, признаюсь я.

Алессия прикусывает верхнюю губу, чтобы скрыть улыбку, но при виде моих жалких потуг на выигрыш в ее глазах пляшут смешинки.

«Играет как гроссмейстер. Да она полна сюрпризов!»

Я хмурюсь в надежде, что Алессия испугается и сделает ошибку. Однако она лишь шире улыбается, отчего ее прекрасное лицо становится еще красивее, и я не могу сдержать ответной улыбки.

«Она удивительна!»

– Ты хорошо играешь.

– В Кукесе мало развлечений. – Алессия пожимает плечами. – У нас дома не было ни игровых приставок, ни смартфонов, лишь старый компьютер. Пианино, шахматы, книги и телевизор – вот и все наши забавы. – Она тепло смотрит на книжные полки, стоящие на другом конце комнаты.

– Книги?

– Да. Много-много книг. На албанском и английском. Я хотела стать преподавателем английского языка. – Посерьезнев, она переводит взгляд на шахматную доску.

«А стала уборщицей, сбежавшей от торговцев женщинами».

– Тебе нравится читать?

– Да. – Алессия вновь улыбается. – Особенно на английском. Моя бабушка тайно провезла книги в страну.

– Ты рассказывала. Она сильно рисковала.

– Да, это было опасно. Коммунисты запретили книги на английском языке.

«Запретили?!» Я вновь осознаю, что знаю слишком мало о ее родине.

«Дурак, сосредоточься на игре!»

Я «съедаю» черного коня и самодовольно гляжу на Алессию. Передвинув ладью на три квадрата, она хихикает.

– Schah… ой, то есть шах!

«Черт!»