Мистерия Христа

— Ты воистину мудр, эллин, — слабым голосом сказала, подумав, Балкис. — А теперь — идите от меня, Мудрые, — обратилась она к нам троим, — и оставьте бедную Балкис в одиночестве, дабы могла я подумать о… Любви Космической, — с лёгкой насмешкой окончила она.

— Да пребудет с тобою Дао, душа заблудшая, — тихо ответил ей Лао-цзы.

— Адонаи, да будет благословенно его Имя, да посеет мир в смятенной душе твоей, — проронил тихо равви Израэль.

— Да осенит Любовь Божественная сердце твоё, Балкис, и да возвратишься ты в объятия отчие! — громко сказал я, Шалее Аргивянин, и накинул на Царицу покров из дыхания Мудрости своей.

Сразу порозовели её щеки и загорелись жизнью и силой синие глаза.

— Я не забуду пожелания твоего, Аргивянин, — звонко сказала она. — Трижды побеждала я Фиванское Святилище, но на четвёртый — ты отомстил с лихвой, мудрый эллин. Но да видит Небо! — нет на тебя злобы в душе моей.

И вот мы оставили прекрасную Балкис. На этот раз я, Фалес Аргивянин, взял у равви Израэля четырёх верблюдов, поместив на трёх из них отвоёванных мною изменников Святилища.

Тепло, со взаимными благословениями, распростились мы трое, не забыв дать дыхание своё[117] в награду мудрой Царице Змей.

И сказал мне на прощание мудрый Лао-цзы:

— Аргивянин! Много есть часов, дней и годов в Дао бесконечном; но счастливейшим из них будет тот, в который я снова встречусь с тобою, благородный эллин. Душа моя прочла в книге Дао, что я буду призван Величайшим из Величайших к служению Ему. Помни, Аргивянин, если я позабуду в то время о встрече нашей, ты напомнишь мне о ней!

— И я знаю, что не в последний раз встречаюсь с вами, Мудрые, — подтвердил равви Израэль. — Воистину планета наша мала для Мудрых…

Велико было торжество в Фиванском Святилище, когда я, Фалес Аргивянин, прибыл туда.

С дивною пышностью отправили мы богослужение в храме Изиды, и вот — сам Гермес Трижды Величайший, явившийся нам в облаке огненном, увенчал меня, Фалеса Аргивянина, Лучом высшего Посвящения. А затем Иерофант Святилища Мудрый Гераклит низвел Огонь Пространства на головы приведённых мною изменников Святилища, отдав души их во власть Царицы Змей, верно служившей мне в путешествии моём.

Да будет мир мой над головой твоей, Эмпедокл! В дальнейших рассказах моих ты встретишь ещё всех лиц, которых назвал я в повествовании своём.

Фалес Аргивянин

VIII . Воскресение Христово

Фалес Аргивянин — Эмпедоклу,

сыну Милеса Афинянина, —

о могуществе бесконечном

Любви Распятой — радоваться!

Клонился к вечеру третий день после Жертвы Неизреченной; но ещё' заря вечерняя не наводила на небосклоне разноцветных бликов своих, а я, Фалес Аргивянин, в саду Гефсиманском, подле камня, казалось, ещё не высохшего от слез Божественных, — молился Ра Единому[118], и в первый раз на планете Земля Великий Посвящённый присоединил к Имени Матери своей Имя Бога распятого.

И только Имя это слетело с уст моих, выговоривших слова молитвы тайной на языке священном прародителей наших, — как с высот Космоса ответом далёким отозвались мне, Фалесу Аргивянину, хоры светлых Эволюции[119], и крылья их с радостным удивлением зашелестели вокруг меня:

— Блажен ты, муж, человек Мудрый, первым бросивший новое Имя Бога в бездну Космоса, — зашептали их бесплотные уста.

— Слава Фалесу Аргивянину, слава! — загремели духи стихии воздушной. — Слава ему, новое Имя Единого призвавшему!

И услышал я, Фалес Аргивянин, тихий радостный вздох Матери-Земли.

— Прими благословение моё, сын мой, великое и мудрое чадо моё, — прошептала Земля, — ибо новое Имя Бога Единого произнесено тобою как человеком, перстью моей, сердцем моим! Мать-Земля благодарит тебя, мудрый сын мой, Аргивянин!

И вновь произнёс я славословие Богу Вседержителю, Христу Распятому, и вот вся природа: и дол, и высь Земли, и свод небесный — тихим шёпотом повторили слова мои. И преисполнилась грудь моя силою великой, будто собралась в ней вся мощь Космоса Божественного.

— Воистину смел и мудр ты, Аргивянин, — раздались за плечами моими слова Арраима Четырежды Величайшего, — что осмелился ты ранее Таинства Неизреченного произнести Имя новое Господа Единого!

— О, нет, не ранее, Четырежды Величайший, — ответил я, — ибо вот — таинство это уже совершилось в сердце моём, и вера моя есть жертвенник великий, на коем удержится вся Вселенная!

Пристально посмотрел на меня Арраим.

— Воистину, — ответил он, — благословенна за тебя Эллада, Мудрый, и из четырёх эволюции человеческих, которые наблюдал я, Арраим, на пути странствий моих по Нивам Всевышнего, не было никого мудрее и смелее тебя! Но, — продолжал он, положив руку на плечо моё, — не пора ли нам, Аргивянин, пойти туда, где покоится Тело Божественное?

Я, Фалес Аргивянин, ожидал этого приглашения и, молча кивнув головою, неторопливо пошёл за Арраимом. А он вышел из сада, прошёл в город и там, зайдя в один из маленьких домиков, возвратился оттуда, держа за руку молодого ученика Распятого — кроткого Иоанна.