Мистерия пирамид. Тайна Сфинкса.

Хуфу (Хеопса) никогда не носил титул «сына Ра» - богу солнца поклонялись в святом для египтян городе Иуну, прославившемся в последующие времена под греческим названием Гелиополь, что значит «город солнца». Однако преемники Хуфу - фараоны IV династии Джедефре, Хафре (Хеф-рен), Менкаур (Микерин) - уже носили этот титул. Согласно одной из гипотез, столь важное изменение религиозного сознания произошло уже после смерти Хуфу, но до вступления на престол Джедефре. Младший сын Хуфу, Джедефре, стал фараоном в результате преждевременной смерти своего старшего брата - дорогого сердцу Хуфу престолонаследника. В результате Джедефре почувствовал глубокую неприязнь к возведенному его отцом комплексу в Гизе и пожелал обрести в жизни свой собственный путь. Новый фараон начал строительство пирамиды около селения Абу-Роаш (или Абу-Раваш), что лежит пятью милями севернее Гизы, напротив храма Ра в Иуну.

Когда в результате государственного переворота или внезапной смерти Джедефре на престол взошел Хафре, еще один младший сын Хуфу, пирамида в Абу-Роаш оставалась еще недостроенной - ее не стали завершать, уничтожив изображения Джедефре. Даже после того как Хафре вновь сосредоточил силы IV династии в Гизе и построил там пирамиды, прославившие его царствование, в Древнем Египте продолжали твориться беспорядки. Итак, Хафре вернулся в религиозный центр, выбранный Хуфу, и принял титул «сына Ра», который вслед за ним будут носить фараоны IV династии, но который никогда не использовался в связи со строителем Великой пирамиды.

На основании известных биографических данных один исследователь выдвинул предположение, что Хуфу был последним защитником старины. Если мы поразмыслим над конфликтными ситуациями, преследовавшими Хуфу всю жизнь, эта гипотеза покажется нам небезынтересной. Многие полагают, что Хуфу был тираном, творившим кощунства и святотатства, ибо его воззрения шли вразрез с религиозными взглядами народного большинства. А иные исследователи полагают, что Хуфу был мудрецом, чьи верования основывались на великих знаниях и жажде высшего посвящения. Подобные научные гипотезы, касающиеся личности Хуфу, возможно, соответствуют действительности, особенно если учесть, что этот фараон был глубоко верующим человеком, чьи религиозные воззрения, видимо, разделяли далеко не все его подчиненные.

Из творений греческого историка Геродота, жившего с 484 года по 430 или 420 год до н.э., мы можем почерпнуть древнейшее свидетельство о деятельности Хуфу. По мнению Геродота, Снефру явился создателем совершенного государства, основанного на справедливости - в которой, в свою очередь, видели социальную проекцию Ma'am, - и Египет превратился при Снефру в страну общего благополучия и процветания. Хуфу, напротив, «предался всякого рода злодеяниям»: закрывал храмы, запрещал совершать жертвоприношения, а в случае недостатка денег посылал своих дочерей заняться проституцией. Также он обязал всех египтян работать на него, во-первых, при постройке дорог, а во-вторых, при сооружении усыпальницы на острове, отрезанном от суши каналами, ответвляющимися от Нила, и, наконец, при возведении пирамиды, которая и доныне носит его имя. ВIII веке до н.э. греческий жрец и писатель Манефон[22], известный как автор истории фараонов, правивших с Додинастическо-го периода до вторжения Александра, описывает Хуфу как ученого, написавшего священную книгу. Манефон засвидетельствовал, что у него самого есть список этого произведения, но, к сожалению, это творение не дошло до нас. Диодор Сицилийский (80—20 гг. до н.э.), греко-романский историк, живший во времена Юлия Цезаря и Августа, утверждает, что ни Хуфу, ни Хафре не были похоронены в выстроенных ими пирамидах. Устрашившись, что из-за их деспотизма народ поднимет восстание и осквернит их мумии, оба фараона завещали своим друзьям похоронить себя в некоем тайном месте, чтобы беспрепятственно перейти от жизни земной - к божественной.

Важно отметить также, что столь противоречивые мнения о Хуфу, которые мы не можем не признать древними, высказаны спустя многие века после описываемых событий. Когда Геродот создавал свой труд, со времени правления Хуфу минуло уже примерно 2100 лет. Геродот отстоит от Хуфу примерно на такой же промежуток времени, какой отделяет нас от Христа. А Диодор Сицилийский и Манефон писали позже Геродота.

И все же едва ли эти три писателя сами сочинили рассказанные ими истории. Несомненно, они все опирались на устные предания и народные сказания, но с особым вкусом ими сдабривал свой рассказ Геродот. К тому же свидетельства историков относительно изменения религиозных представлений при IV династии наводят нас на мысль о том, что во времена правления Хуфу происходило нечто странное и необычное - то, что не в силах объяснить официальная история, видящая в Великой пирамиде не более чем гигантский мавзолей. Нам приходится вновь и вновь задавать себе вопрос: не имела ли Великая пирамида значения более важного, чем просто «могила для некоего честолюбивого тела», как однажды отозвался о ней Генри Дэвид Торо.