Мистерия (СИ)

Она найдет способ, док был уверен, найдет. А Дрейк о таком не предупреждал — не знал, наверное.

Уставший от превратившего желудок в камень волнения, Стив заставил себя подняться с земли. Двинулся в направлении оставшихся от Аарона вещей — поднял браслет, надел на руку рядом со своим, накинул на свободное плечо рюкзак, сгреб пятерней куртку.

Идти. Вникуда, как говорил Канн, — без цели и направления. Без рассказываемых Баалом историй и без ложных надежд на то, что куда-то вообще удастся дойти.

Последнее это путешествие или нет, но док должен его пройти. Вот только, вопреки тому, что казалось ранее, он не будет его вспоминать с усмешкой на губах, сентиментально причмокивать и качать головой — мол, плавали-знаем. Он вообще не будет его вспоминать. Сотрет из памяти целиком, если будет такая возможность, а если не будет, похоронит так глубоко и надолго, как только сможет.

* * *

Кислородные маски на лицах, залегшие под глазами тени — не синие, черные, — бледные полосы губ и серовато-бурые на щеках ветви вен. Такие же тянулись по шее, груди, плечам и ниже — покрывали тела бойцов уродливым тату.

С таким Дрейк еще не сталкивался. Кто-то пил их жизнь, высасывал ее, убивал прямо изнутри.

Но он успел. На поступивший с радара сигнал среагировал молниеносно — второй раз за утро метнулся на проклятое поле и унес с него еще двоих. Положил в лабораторный стационар, подключил к аппаратам искусственного дыхания, капельницам и Мелтару — прибору, вталкивающему в канальную систему человека энергию жизни. Успел ли?

Что-то чиркал, поглядывая то на экран, то на лист под пальцами, одетый в халат доктор — то ли любил человеческие штучки и писчие принадлежности, то ли просто ленился сразу вносить анализы в общую базу данных. Дрейк не роптал — не до того. Вместо этого смотрел на посеревшего обездвиженного Канна, веки которого изредка трепетали — пытались открыться, но все не делали этого, и на побелевшего, казавшегося постаревшим и выцветшим Баала. А ведь на него была большая надежда… Большая.

Тихо пикали, вторя ритму бьющихся сердец, считыватели пульса.

— Мы успели? — Спросил Дрейк доктора.

Тот с готовностью повернулся, поправил на носу круглые очки — точно, любил все человеческое. Простительно.

— Вероятно. Пока не могу дать точный ответ. Канн потерял почти восемьдесят пять процентов жизненной энергии и пересек предел, необходимый для нормального функционирования внутренних органов. Тонкие тела нестабильны, порваны, канальная система с трудом принимает в себя внешнюю Ли. Мы держим его тело на прямом вливании из энергетического источника — фильтруем входящий поток, поставили дополнительное тонкое тело для его удержания.

— Шансы на выживание?

— Пятнадцать процентов.

Дрейк скрипнул зубами.

— Баал?

Доктор откашлялся.

— Почти та же ситуация. Жизненной энергии осталось чуть больше, но она иного типа — не совсем человеческая — такую трудно получить. Мы даем свою, но подходит ли она по составу и качествам, не уверены. Приходится пробовать.

— Процент?

— Вероятность выживания определить невозможно.

Невозможно. Черт… Из четверых в Коридоре остался один — Стив. Когда ждать его назад — через час? Живого? Или вообще уже не ждать? Готовиться к похоронам целого мира?

— Следите за радарами. — Бросил он тому, кто стоял за плечом, — в ответ тут же раздалось «Понял вас». — Незамедлительно сообщайте, если активность поля всколыхнется — я не могу позволить себе ни секунды задержки.

Дрейк очень хотел, чтобы Стив вернулся живым, и одновременно боялся этого. Потому что, если тот вернется сейчас, это будет означать полный провал миссии, конец игры, одно-единственное и самое заключительное для всех фиаско. Противоречивые чувства рвали сознание, выбивали из колеи, мешали мыслительному процессу, который и так в последние сутки не отличался линейностью.

— Сообщить ли Дэйну Эльконто о вернувшихся на поверхность товарищах? — Вытащил Дрейка из размышлений на поверхность голос помощника.

— Нет. Ничего пока не сообщать. Вызвать Бернарду, дать приказ увести его из мира Уровней к остальным.

— Будет сделано.

Бежала по экрану изгибающаяся дуга, шумел вталкиваемый в легкие пациентов воздух, лежали на белых простынях не менее белые пальцы с переплетениями из черных вен.

Что там произошло? В какой ад он загнал своих людей, что те вернулись почти мертвыми? Что за твари сотворили такое с телами, и почему не сработали щиты?

Перед глазами стояло розовощекое улыбающееся, вытащенное из архивов памяти лицо Стивена Лагерфельда. Когда оно начало покрываться сеткой из расползающихся в стороны паучьими лапами и древообразными мертвыми венозными фракталами, Дрейк резко вытолкнул видение из головы, два раза моргнул и громко приказал.

— Сообщать мне обо всех изменениях в состоянии пациентов.

— Да, сэр.

— Обо всех!

— Да, сэр. Я услышал.

— Хорошо.

С тяжелым сердцем, едва не сбив стоящего позади помощника, Начальник покинул палату.

* * *