Мистерия убийства

— Мы говорим о Вермильоне?

— Да, о нём. Хотя нам это и не нравится, но освобождение такого рода людей предписывается законом. Вы, конечно, можете заявить (что в данный момент и делают представляющие интересы семьи Рамирес юристы), мол, этого человека как раз выпускать и не следовало. Но это, если можно так выразиться, есть логическое противоречие, которое не может служить достаточным аргументом. «Post hoc, ergo propter hoc», как говорили латиняне. «После этого — значит поэтому». И это никогда не считалось убедительным доводом. Кроме того, это ретроспективное рассуждение. «Поскольку он вскоре после освобождения убил двух детей, его не следовало отпускать». Да и в чём здесь, собственно, вина лечебницы? Ведь врачи не хотели его отпускать.

Дело осложняется ещё и тем, что все первоначальные аргументы ушли в небеса вместе с дымом. Я слышал, что семья Рамирес, чтобы не дать делу вообще заглохнуть, поделилась своими файлами с адвокатами противной стороны.

— Неужели?

— Да. Однако скорее всего, в этом деле штат и лечебница пойдут на мировое соглашение. А суд, — покачал он головой, — вряд ли захочет браться за новый иск, связанный с раскрытием личности кого бы то ни было. Во всяком случае, до тех пор, пока не разрешится первое дело. А если то, что вы утверждаете, окажется правдой, иск семьи Рамирес обретёт совершенно иной аспект. Ведь это будет означать, что Вермильон детей не убивал, не так ли?

— Именно так.

Лестер Флад развёл руками и улыбнулся:

— Тот ещё поворот. Но, как я сказал, я готов выступить с ходатайством о раскрытии личности.

— Это надо сделать очень быстро. Времени у меня нет.

— Я тоже хочу поторопиться, — заверил Флад. — Но считаю, что шансов на победу у нас мало, и вы должны узнать моё мнение заранее.

— Да, я понимаю, что на успех шансов немного, но готов попытать счастья.

— О'кей. Прекрасно. Давайте сделаем это.

Мы обсудили денежную сторону. Мой банковский счёт пополнился на пять тысяч долларов в виде аванса наличными по кредитной карте «Виза». Флад попросил задаток в тысячу долларов. И я выписал ему чек.

В Новый Орлеан я возвращался в довольно унылом настроении. Меня занимало, куда приведёт след, на который я, кажется, наконец-то напал.

Выжженная земля.

Чарли Вермильон раскусил ампулу с цианистым калием, спрятанную в воротнике рубашки. Неизвестный поджигатель спалил столетнее здание суда в Пуант-а-ля-Хаш, где среди прочих документов хранилось ходатайство Вермильона об освобождении из психлечебницы, в которой он провёл девятнадцать долгих лет. Занимавшийся этим делом Фрэнсис Бержерон нырнул вместе с машиной с моста в залив и погиб. Электронная система, в которой должны были храниться архивы суда, оказалась фикцией, и все судебные решения по делу Вермильона потеряны.

Может это быть простым совпадением?

Глава 31

Утром я позвонил Уильяму Лейси — бывшему партнёру Фрэнсиса Бержерона. Тот не делал секрета из того, что партнёр работал для Чарли Вермильона «pro bono», что на обычном языке означает бесплатно.

— И часто он трудился без вознаграждения?

— Кто, Фрэнки? Да нет, и я не знаю, какая муха его укусила, кто шепнул ему насчёт Вермильона. Тем более, что вопросы психического здоровья его не очень трогали. Его вообще мало что трогало. Дел он почти не брал и, похоже, катился по наклонной плоскости.

— Выходит, вы не знаете, как это дело попало в его поле зрения?

— Не имею ни малейшего представления. Более того, если по правде, то оно совсем не отвечало характеру Фрэнки. Дело было рискованным и могло вернуться к нему бумерангом. Правда, он любил выступать в апелляционном суде. Никогда не отказывался. Это было для него чем-то вроде саморекламы.

Я спросил, нельзя ли взглянуть на их досье, поскольку все судебные архивы сгорели.

— Хм… — протянул он. — Я не могу этого сделать, не нарушив доверительных отношений между адвокатом и клиентом.

— Но в данном случае адвокат и клиент мертвы.

— Аргумент принимается, — согласился юрист. — Но боюсь, что вопрос по-прежнему остаётся спорным. Я передал все файлы Фрэнка окружному прокурору. А вам известно, что по делу Вермильона вчинён новый иск?

— Родителями близнецов Рамирес.

— Точно. И скажите на милость, кто бы на их месте поступил иначе, если государство при всей его высокой мудрости отпускает на волю психа, который использует свои конституционные права для того, чтобы похитить и убить двоих детишек? Сценария хуже придумать невозможно.

— Итак, окружной прокурор. Где он обретается? Здесь, в Бель-Шассе?

— А где же ещё ему быть? Но есть одна загвоздка. Насколько я знаю, все файлы Фрэнка сгинули в пожаре. Как раз в то время, когда окружной суд принял документы Фрэнка, в нём разразился пожар.

Таким образом, у меня оставался лишь кролик. Я вновь и вновь вглядывался в фотографию фигурки на экране компьютера. Её изучал Шоффлер, её изучал я, но тогда крошечный бумажный зверёк предполагал несколько версий дальнейшего расследования. Теперь же осталась одна.

И я решил вернуться к своим записям.