Мистерия убийства

Я попытался вновь ударить фонарём, но промахнулся, зато парировать удар кинжала мне удалось. Лезвие, скользнув по фонарю, порезало мне пальцы. В глаза брызнул фонтанчик крови.

Бодро шагнул назад, собирая силы для решающего удара. Он тяжело дышал и слегка покачивался. Рука с кинжалом свободно висела вдоль тела. Мне казалось, он вот-вот рухнет. Из последних сил я подался к нему, но тут же отступил под его яростным натиском. Дудочник, словно обезумевший дирижёр, беспорядочно рубил воздух кинжалом. При этом он рычал, выдавливая из себя звериные, лишённые смысла звуки. Парень пылал безумием, словно раскалённая докрасна печь жаром.

За спиной я услышал странный звук, похожий одновременно на плач и на стон, и это придало мне новые силы. Испытывая бешеную ярость и столь же сильный страх, я бросился на него. Мы упали на платформу и сцепились в смертельной схватке.

Как это ни странно, но я оказался на нём. Предплечьем я давил ему на горло, а свободной рукой пытался прижать кулак с зажатым в нём кинжалом к платформе. Он сделал слабую попытку ударить меня другой рукой, но сил у него, видимо, не осталось. Через несколько мгновений он обмяк, и даже его взгляд, как мне показалось, стал мягче.

— Ну и что теперь? — спросил Дудочник.

Сердце бешено колотилось в груди, и я никак не мог восстановить дыхание. Когда мне это удалось, я поднялся, схватил Бодро за волосы и рывком поднял на ноги.

— И каким же образом ты намерен отправить меня вниз? — с издёвкой спросил он.

— Это, гнусный мерзавец, самая лёгкая часть дела! — прорычал я и, развернув на сто восемьдесят градусов, резким толчком отправил его в пропасть на свидание с поклонниками. В своём последнем полёте Дудочник беспорядочно вращался в воздухе и дико визжал.

* * *

В амфитеатре шестьюдесятью футами ниже началось подлинное столпотворение. Мужчины что-то кричали, дамы отчаянно визжали. К моим ногам подполз до смерти испуганный Кевин. Мальчишка рыдал, его била сильнейшая дрожь. Из моих ран обильно лилась кровь, оставляя на платформе красные лужицы. Я мог держаться на ногах и, несмотря на кровотечение, чувствовал себя неплохо.

Я понимал, что следует действовать как можно быстрее. Пока публика скорее всего считает, что Мэтр Карфур случайно сорвался с каната. Но так могли думать далеко не все.

Не знаю почему, но я решил, что мальчики, вокруг которых строилось все шоу, сейчас забыты. Впрочем, Шон уже мог выбраться из корзины, чтобы узнать, чем вызван весь этот переполох. Но это было маловероятно. Скорее всего, он томился в укрытии, ожидая сигнала на выход.

— Кевин, — сказал я, — нам надо освободить Шона.

Его глазёнки округлились.

— Пап, ты истекаешь кровью!

— Со мной всё в порядке.

Кевин — настоящее дитя природы. Он легко спускался со скалы, а когда туман начал редеть (примерно на половине пути), я велел ему перебраться на невидимую из амфитеатра сторону утёса.

— Теперь следует действовать очень осторожно. Постарайся, чтобы они тебя не заметили.

— О'кей, — ответил он.

Кевин спускался быстро и уверенно, словно обезьянка, и время от времени ему приходилось останавливаться, чтобы подождать меня. Тяжко приходилось только мне. Раненая рука постепенно теряла силу. Окровавленные ладони скользили.

Но несмотря на все трудности, мы уже через пять минут были на земле.

Мне требовался отдых, и я замер, опершись спиной о скалу. Со стороны амфитеатра до меня долетали отзвуки спора. Зрители не знали, как поступить.

— Я страшно разочарована, — прозвучал женский голос.

— Развязка, конечно, не та, что мы ожидали, — ответил ей мужчина, судя по произношению, англичанин, — но по-своему тоже весьма драматичная.

— Звонить девятьсот одиннадцать мы не будем. — Человек говорил с сильным иностранным акцентом. — Не хочу, чтобы легавые ползали по моим владениям.

— Там есть потайной ход, — прошептал Кевин. — Я могу проскользнуть внутрь и поговорить с Шоном. Он услышит меня через стенки корзины.

Я последовал за сыном, и нам удалось незаметно подобраться к служебной стороне сцены. Помог нам в этом ровный шум прибоя, поскольку я настолько ослаб, что шаркал ногами и постоянно спотыкался.

Повернувшись, я увидел кучки взволнованных гостей и неестественно вывернутую ногу Бодро. Живые ногу так согнуть не могут.

Корзина стояла на виду у всех в самом центре сцены.

Кевин исчез, прежде чем я успел его остановить. Затем я увидел, как он ползёт к сотрясающейся корзине. Вряд ли Шон сумеет выбраться из неё незамеченным.

И тут я вспомнил слова Карла Кавано об умении иллюзионистов отвлекать внимание. Увидев, что крышка корзины чуть приподнялась, я выхватил из рюкзака фонарь и изо всех сил швырнул вправо от себя. Фонарь летел, вращаясь в воздухе, и завершил свой полет громким ударом о скалу. Все головы повернулись на звук, и в этот момент Шон выскочил из корзины. Я увидел, как часть зрителей нерешительно двинулась в сторону моего универсального оружия. Мальчики подбежали ко мне.