Мистерия в парижском омнибусе

Амьен чуть не вскрикнул от ярости, но тут его глаза упали на крупную женщину, которая подходила к нему, качаясь на своих бёдрах, как судно на волнах.

—

Мне кажется, или ошибаюсь, — прошептал он. — Это ведь та самая продавщица апельсинов, с которой я ехал в тот злополучный вечер в омнибусе и которую я потом встретил возле театра Порт-Сен-Мартен.

—

Похоже, что вы меня не слишком запомнили, — сказала торговка-сплетница. — Черт! Понятное дело… сегодня я не продаю апельсины. Но я то вас сразу же признала, и если я позволяю себе с вами заговорить, то только потому, что теперь я знаю, где жила малышка из омнибуса.

—

Я тоже это знаю.

—

На улица Аббатисс, да? У Софи Корню. Тогда, я вам не сообщила ничего нового… но… это не все. Представьте себе, что я нашла женщину, которая была в омнибусе рядом с малышкой… ну вы знаете, ту, которая вышла из театра, в тоже самое время, что и вы… ну та, которой предлагал руку мужчина с верхней площадки омнибуса, с империала. И вы в жизни не догадаетесь, чем она занимается, эта красотка?

—

Нет, но если бы вы могли меня проинформировать о ней, вы мне оказали бы неоценимую услугу.

—

Она предсказывает большие приключения… гадает на картах… это госпожа Стелла с улица Сурдиер, 79. Мадам Корню её клиентка и вчера я их встретила, когда они разговаривали на бульваре Рошешуа, и так как я знаю уже давно эту бравую мадам Софи Корню, я подошла к ним… и так как вторая женщина не вспомнила моё лицо, она предложила мне погадать… и я попросила у неё адрес, где она окажет мне эту любезную услугу… и она мне его дала…

—

А вы ей не напомнили о происшествии в омнибусе?

—

О, Господи! Нет, конечно. Если бы я начала с ней говорить на эту тему, разговору не было бы конца, а у меня было мало времени. Но я ей обещала прийти к ней на сеанс спиритизма.

—

Не хотите ли Вы, чтобы мы пошли к ней вместе? — С некоторым усилием спросил Амьен.

—

Если это может вам доставить удовольствие… сама то я не верю в такие глупости… но меня это

развлечёт, тем не менее. Только, вы знаете, что я не богата, чтобы заплатить за такой визит…

—

О! Не волнуйтесь, я оплачу этот сеанс гадания.

—

Тогда это меня устраивает. Назначьте мне день и час.

—

Прямо сейчас. И я вас отвезу туда на фиакре.

—

Это меня устраивает ещё больше. Мне совершенно нечего делать до вечера. Я продаю мой товар только возле театров, когда начинаются вечерние спектакли.

—

Отлично! Подождите меня буквально пять минут, мне нужно сказать пару слов вот тому господину.

—

Тому, на котором белый галстук? У него хорошее лицо… Он походит на мирового судью из моей провинции. Но другой отличается от него… не так хорош.

—

Вы наблюдательны, мадам, и все-таки, чуть-чуть подождите меня, пока я не переговорю с мэтром Дрюжоном, — сказал Амьен, делая знак Верро, который уже понял его намерение.

—

Послушайте, мамаша, — начал художник-недоучка, подходя к торговке апельсинами, в то время, как его друг собирался присоединиться к нотариусу, начавшему с отцом Морелем

очень живописную беседу, — скажите мне, откуда вы знаете эту прекрасную Софи?

—

Это не так уж трудно. Её знает весь квартал. Надо вам сказать, что я живу на углу улицы Мюллер.

—

А я на улице Мирра… получается, что мы соседи. И когда вы захотите сделать ваш портрет, то я…

—

Значит, вы фотограф?

—

Ни за что в жизни. Как вы могли подумать… такое низменное занятие… фотография… Нет… Я изображаю, но… но не карточках… и не на зданиях …

—

Художник… значит? Мне нравятся художники. Ваш друг тоже художник?

—

Он художник номер один в Париже, и зарабатывает этим такие же хорошие деньги, как и вы. И я это говорю не для красного словца, не для того, чтобы сделать вам комплимент, но не могу удержаться от того, чтобы не сказать вам, что вы прекрасно выглядите… и сразу видно, что вы крепко стоите на нашей бренной земле.

—

Ну да… неплохо, но?… Но скажите мне запросто… не скрывая ничего от меня… почему и о чем ваш друг хочет проконсультироваться с гадалкой?

—

Он хочет узнать, от какой болезни умерла малышка из омнибуса.

—

Ничего себе… это — странная мы

сль. Что касается меня, то я неё собираюсь попросить средство, способное вылечить от тяжёлой болезни моего мужа, который не встаёт с постели уже месяц. Ах! А вот и ваш товарищ, который закончил говорить с этими двумя стариками.

—

Он высматривает вас, мамаша.

Амьен подошёл к ним с совершенно преображённым лицом, на котором сияли блестящие глаза. Верро был совершенно изумлён этим внезапным преображением.

«У него такое довольное выражение, как будто он уже нашел Пию, — подумал он.»

—

Моя прекрасная госпожа, — сказал Амьен торговке апельсинами, — эти господа хотят с вами поговорить.

—

Они очень вежливые с виду. И чего они хотят от меня?

—

Сведений, в которых они нуждаются. Они вам объяснят, в чем дело.

—

Тогда, пошли к ним… чего тянуть, — воскликнула толстуха.

—

И в то время как она двинулась вперёд, Верро проговорил сквозь зубы:

—

Если я понимаю то, что всё это означает, пусть тогда мне в нос воткнут ту булавку, которую я отдал Фурнье.

—

Ты поймёшь это позже. Сделай мне милость, поди, найди фиакр, — сказал ему Амьен.

—