Мистериум. Полночь дизельпанка

Под дверью подвывали и царапались. За окном стонали и стучали. Какофония звуков вонзалась в мои виски, предвещая завтрашнюю неумолимую мигрень.

Я пил бренди: противное, мутное, видимо некачественное… Хотя почему это «видимо»? Совершенно точно некачественное, но лучше все равно ничего нельзя было достать в нашем городке в это время года… и из дальнего угла комнаты смотрел на окно. Дождь барабанил по подоконнику, что-то – скорее всего, те же самые капли дождя, ведь у меня за окном не было деревьев – билось в стекло. Огни вывески бара напротив бросали цветные блики на потоки воды на окне, превращаясь в потеки красок. Звук саксофона, доносившийся все из того же бара, был больше похоже на вой умирающего кита, чем на музыку, а вкупе со стуком какого-то припоздавшего домой алкоголика – еще и кита добиваемого.

Что-то шуршало в задней комнате – видимо, от стены отставали отсыревшие обои. Дома были совершенно не приспособлены к постоянной сырости – как вообще такие могли строить здесь, в такой погоде и с таким климатом? – поэтому то и дело приходилось подклеивать обои, менять прогнившие деревянные панели, а то и вызывать дезинфекторов, которые уничтожали плесень, селившуюся в углах пушистым сизо-зеленым ковром, каких-то белых червей, похожих на сопли, да многоножек размером с большой палец.

За дверью мяукала и скреблась кошка мадам фон Хаммерсмит – тощее, облезлое, вечно голодное, сколько бы оно ни жрало, животное, круглые сутки побиравшееся по соседям. Когда-то я прикармливал ее, поддавшись порыву сострадания, но потом, вычищая кошачьи фекалии с ковра, понял, что к эпитетам, описывавшим эту тварь, в полной мере относится также и «неблагодарное», и перестал пускать ее в квартиру. Однако, видимо, та имела привычку ходить по местам боевой славы в надежде на слабость человеческой памяти и силу человеческого же сочувствия.

Но со мной это не пройдет, нет. Я больше сочувствовал своему ковру – хотя тот тоже скоро не выдержит атак сырости и вот-вот сгниет, расползшись на волокна.

Мяуканье перешло в истошный вой, и кошка начала биться телом о дверь. Я чертыхнулся и, наклонившись, швырнул через коридор туфлю. Та на излете ударилась о дверь, вой тут же смолк, раздалось хлюпанье, и все стихло.

Надо будет сказать этой старухе, чтобы лучше следила за кошкой, чем за соседями и прохожими, да.

Ночью мне снилась глубина. Я погружался в нее – черную, липкую, бесконечную глубину, где нет верха и низа, где перемешаны право и лево и где не понимаешь: ты все еще тот же или уже вывернут наизнанку? Вероятно, это была глубина воды – какая же еще может быть настолько плотной и густой, практически проминающейся под пальцами? – но отчего же я тогда мог свободно дышать? И в тот самый момент, когда я подумал о дыхании, на меня навалилось удушье. Что-то стискивало мне грудную клетку и давило на горло… а может быть, наоборот, разрывало грудь и давило в горле? Опять, опять было невозможно разобраться в ощущениях – и я задыхался, беспомощный как ребенок.

Словно удар вытолкнул меня из сна – и я резко открыл глаза. Меня окружала вязкая, чернильная темнота. Видимо, что-то, как и неделю назад, опять случилось с барной вывеской – скорее всего, закоротило, – и та вырубилась. Мне стало неуютно: – казалось, что сон продолжается, и я сплю во сне, и этот круг дремной дремоты не разорвать, что вот-вот эта темнота сожмется вокруг меня и окажется глубиной…

Я встал, прошелся по комнате, пристально изучил пустую бутылку из-под бренди, потом подошел к окну и, распахнув его, высунулся наружу, судорожно глотая сырой вязкий воздух, словно пытаясь напиться, а не надышаться. На улице пахло плесенью, застоявшейся водой, чем-то соленым – и даже слегка подванивало чем-то дохлым. Обычные запахи обычной ночи – и кажется, именно они и успокоили меня. Собственно, что такое ночной кошмар? Всего лишь ночной кошмар. Картинки, звуки и ощущения из набора того, что гарантированно вызывает у тебя страх или отвращение. Видимо, я боюсь темноты и глубины. Ну бывает, да. Вот то, что снова начинает болеть голова, – это уже плохо, это уже не так просто. Хотя тоже решаемо – буквально за один-два похода к специалисту. Вот и все, вот и разобрались.

Я глубоко вдохнул, выдохнул, успокоился, бросил взгляд вниз, на мостовую, – и резко отпрянул, ударившись о раму затылком.

Прямо под моим окном стоял – сидел, лежал? Как назвать эту… позу? – один из них.

Разбросав свои щупальца по мостовой и немигающим взглядом уставившись прямо мне в лицо.

Я с грохотом – несомненно, разбудив бдительную соседку – захлопнул окно и задернул шторы.

До утра я просидел в кресле в самом дальнем углу, вцепившись в кочергу и наблюдая, как по окну струятся капли дождя и в ночи бродят какие-то тени.

Сейчас я был бы очень рад кошке.

– Ну, все понятно. – Психиатр выпустил еще колечко дыма из своей трубки и проследил глазами его путь к потолку.