Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет

– Отстань, малыш, не мешай, я уже дала тебя морковки, – сказала мисс Денни и принялась поднимать меня.

Я помогал ей, как мог. Глаза привыкли к темноте, я стал различать силуэты деревьев. Мне удалось наконец встать на ноги и, опираясь на плечо моей спутницы, сделать несколько нетвердых шагов.

– Мы идем, – сказала она, – мы очень хорошо идем, мне совсем не тяжело. Если закружится голова, вы меня предупредите. Я пока не спрашиваю, кто вы и как сюда попали. Захотите, расскажете сами. Но мне нужно как-то к вам обращаться. Меня зовут…

– Подождите! – крикнул я так громко, что она испугалась, остановилась и прижала ладонь к моим губам.

– Что? Вам больно? Ради Бога, только не кричите, тут полно солдат, вас до сих пор ищут.

– Больше не буду. Простите. Меня зовут Джозеф.

Я ужасно боялся услышать ее имя. Вдруг это окажется то самое имя, старинное русское имя, которое очень важно и дорого для меня. И тогда все спутается. Стрелка компаса забегает по кругу, бобры заговорят, как люди, сосны начнут маршировать и отдавать честь, луна и солнце столкнутся лбами.

Имя ничего не значит, случаются совпадения. Они также вероятны, как сознательные хитрые подмены. Я слышал, будто бы имхотепы способны выцеживать из памяти человека самые драгоценные образы и создавать фантомы. Я не верю.

Слухи о безграничных магических способностях имхотепов чаще всего распускают они сами. Им выгодно казаться всемогущими. На самом деле они могут только врать, красть, присваивать или разрушать чужие творения, стравливать людей, сводить с ума, причинять боль. Но им никогда не удастся ничего изобрести, сделать своими руками, сколотить табуретку, сконструировать аэроплан, соткать из воздуха призрака, даже самого захудалого и недостоверного. Да и как можно из множества образов, живущих в памяти человека, выбрать любимые, не имея даже отдаленного представления о любви?

Внезапно луч света полоснул по соснам. Мисс Денни бросилась на землю, увлекая меня за собой.

Мы лежали ничком на мокрой хвое, старались не шевелиться и не дышать. Луч фонаря скользил над нашими головами, медленный топот сапог приближался.

– Брось, Вилли, это бобры.

– Нет, Пол, я точно слышал человеческий голос.

Топот затих. Солдаты стояли молча, фонарные лучи двигались по кругу. Вдруг что-то громко зашуршало, захлопало.