Мистическая сага

– Что там наша Полина Степановна? Выспалась уже? Надо бы ей семян цветов собрать, – буднично проговорила Фаина Петровна. – Пойдём к ней в кухоньку.

Теперь это уже снова была седенькая старушка-учительница в пуховом платке на плечах.

Часть 2

Арония

Глава 1

Шильце

«Что бы это значило? – думал Михалап, сидя в своём любимом и уютном пыльном углу на чердаке. – Ларка дома, а Евдокия не является. Не заболела ль она? Да и хоть бы совсем окочурилась, не заплакал бы. Туда ей и дорога, – хмыкнул он. – Та ещё шельма – держи с ей ухо востро. А денежка уж тю-тю – в сундучке приховал, не получит она её. Да и Ларка целее будет, если злокозненная Явдоха вовсе сгинула. Привык я к ей, что ли? – Озадаченно почесал он макушку. – Вот не верю я, что Дуньке всего-то капля Ларкиной крови нужна. Чего ж она тогда её за яремную вену норовила куснуть? Я ж всё видал. Тут бы ей и конец пришёл. А я ж Дуньку упреждал – хату Акимову смертоубивством не погань. Не дозволю! А она шо? Польку спужала, Ларку чуток до смерти не загрызла. Не, правильно я рублевик с неё взял. Чтоб рядом обретаться и следить за ей. Хотя – шо б я сделал, як б ж она девку уходила? Рази што, ежели не поздно, успеть стащить её с неё дуриком. Так и мне ж от Дуньки тогда достанется – мало не покажется. – Снова почесал он макушку. – С ей же, поди, справься. Чисто аспид, а не Явдоха. Эхе-хе! И чегой-то я, дурень старый, в это дело влез? Сразу Явдоху гнать надоть было, – вздохнул он. – Так ведь она ж – хитрая баба, знала, что я супротив царского золотого рублевика не сдюжу. Теперь бы вот рад на попятную, та не можно уже. По рукам вдарили! И рублевик ей жалко отдавать. Он так ладненько в мой сундучок лёг – вроде б там всегда и был! Так что – хай лучше она сгинет! Так ведь не сгинет. У её девять кошкиных жизней. Так чего ж тогда не показывается?»

Но вскоре Михалапу надоело заниматься домыслами – хоть и приятными, сидя на чердаке. И он и решил, что хорошо б

б навестить эту самую Ларку.

«Надоть глянуть – чегой-то она так осмелела? Чего опаять в Акимову хату заявилась? Да и шугануть её маненько, пока Явдохи нет. Чтоб уж вовсе отсель сбежала в свою общагу и боле сюда не возверталась. Глядишь – и овцы б целы, и деньга при мне. Не моя ж вина, что пигалица убёгла? Пущай и дале там живёт. Целей будет. – И тут Михалап, вдруг спохватившись, хлопнул себя по лбу. Звук был ещё тот – как деревом об дерево стуканули. – Чего ж я сразу-то не скумекал? Я ж сам взять могу эту Ларкину каплю кровей и Явдохе её предъявить. Мол – вот она, бери девкину силу и дела кончены. Я договор сполнил. Чтоб она уж боле к Ларке не совалась и в вену ей не вгрызалась. Так я и рублевик свой отработаю, и Дуньку в Акимову хату безобразить боле не пущу. Где там мои струменты?» – решительно поднялся Михалап.

Он пошарил в темноте за балкой и достал оттуда старенький заплатанный мешок – его ещё бабка Апраксия сшила, а дырки на ём он самолично латал. Эти – как Михалап их называл – «струменты» он завсегда с пользой применял. Если, к примеру, хозяин жилья был ловок, степенен и хозяйственен и домовому был по нраву, то он всё в его дому аккуратно ремонтировал в свободное время – которого у него завались. Например – если где-то поломка или доска от гвоздя отстала. Тут он её и подладит. Хорошему человеку и помочь не в падлу – как говорили незабвенные лагерные зэки. А если шелупонь какая – как эти московиты, к примеру – то не грех им и навредить слегка. Тут тоже струменты пригождаются. Проводку, там, сверлом спортить, потолок топориком обрушить, или крышу зубилом прохудить. В общем – очень полезный был у него мешочек. В ём – и топорик ладный, и долото старинное, и ножницы ещё дедовы, и ещё много чего всякого нужного в хозяйстве. Есть и вострое шильце, которым Михалап сегодня собрался уколоть эту самую Ларку-свиристёлку. Куда-нить в лопатку или, там, в ягодицу, когда она спиной во сне развернётся. Или уж куда получится. Та и не поймёт вовсе – чо да почему? Подумает – комар её куснул аль блоха цапанула. Капельку крови эту он тут же в чарочку стеклянную капнет, что у него ещё от Акима осталася.

«Вот она и чарочка», – приготовил он стеклянный стаканчик, сунув его в карман.

Как все домовые Михалап был основательным мужичком и готовился к делу, как следует. Надел на себя ватные штаны, кухайку Акимову, его же малахай заячий, и, закинув на плечо бабкин мешочек, хорошенько потопал ногами, уминая Акимовы кирзовые сапоги. Всё путём, всё ладно – всё ж, никак на мокрое дело идёт. Не хухры-мухры.

Девушка проснулась среди ночи от странного ощущения. Будто кто-то пристально наблюдает за ней из темноты, глядя прямо в лицо. Она и раньше, до проявления дара, нечто подобное чувствовала, а теперь и подавно поняла, что это домовой. И его взгляда даже ничуть не испугалась. Поладят как-нибудь, чай, не чужие. А если это Евдокия, случаем, то и её в этот раз она встретит. Как следует. Как воин, а не беззащитная жертва. Евдокия – всего лишь кошка, а она, Арония, теперь волчица.