Но я не могу делиться своими и так во многом дилетантскими соображениями без опоры на труды специалистов, глубоко мною уважаемых, прежде всего – В. Я. Проппа и его учеников. Мои нападки на теории фольклористов не умаляют их заслуг. Благодаря ученым мы можем рассуждать о сказках с исторической, религиозной, философской позиций, а не просто восхищаться бойкостью сюжета и живостью иллюстраций под лозунгом «мне нравится», «оценка “пять”» и т. п.
Чего нынче стоят попытки систематизировать данные из мало изученной наукой сферы, показали книги об английских и русских привидениях. Некоторые читатели недоумевают, как можно впихнуть под одну обложку городские байки, старинные легенды, литературные опыты, религиозные предания и т. д. А точно так же, как в свое время детская сказка ожила благодаря ее сопоставлению с древними мифами, рыцарскими романами, деревенскими поверьями и даже обрядами туземцев!
Увы, наука не только оживила сказку, но и пленила ее, подчинив собственным понятиям о достоверности. «Страшные немецкие сказки» задумывались в форме эксперимента: вырвать сказку из научного плена, не лишив ее общекультурного значения. Не мне судить о его успехе. Опираясь на данные науки (этого требовал и подзаголовок «научно-популярное издание»), я сознательно избегал, во-первых, приемов и терминов, используемых лингвистами и этнографами, во-вторых, универсальных истин.
Последняя установка требует пояснений. Заявление о реальном существовании чудовищ в том виде, в каком они представлены в сказках, грубейше нарушает общепринятый канон. Оно автоматически переводит исследование в область видений и откровений, где отсутствует всеобщая истина, без которой наука жить не может. Я оказался поставлен перед дилеммой, неразрешимой в рамках научно-популярного издания: открытая мне истина была
На этом этапе возникли свои трудности. Например, мне вовсе не хотелось отыскивать красноглазую ведьму в обширном списке участниц инквизиционных процессов – им и так посвящены тома русскоязычных изданий. Но те читатели, кто ею заинтересовался всерьез, могут к этим томам обратиться. А вот атмосферу сказочного леса мертвеца я бы не сумел передать. Для этого нужна другая форма – художественная (ибо я все-таки писатель, а не чародей), серией «Мир неведомого» не предусмотренная. Не скрою – меня постоянно к ней тянуло, особенно в пародиях, составляющих значительную долю содержимого книг о привидениях и о Бретани. Однако всему есть предел.
В чем я девственно чист перед читателем, так это в неприятии теоретических посылок (но не эстетических пристрастий). Скажу честно: начиная всякий раз книгу, я не знал, чем она завершится. И только в «Вампирах Восточной Европы» все данные вели к одному исчерпывающему выводу: герой книги – хитрый дух или даже сам дьявол. Но и сейчас сомневаюсь, не был ли я чересчур категоричен?
Пойми, читатель! Вывод, оказавшийся абсолютно верным для меня, тебе, возможно, не подойдет. Но собранная, обработанная и преподнесенная мною информация, надеюсь, приведет тебя к твоей истине. Вот почему я предпочитаю рассказывать, а не доказывать.
Если ты не заскучал при знакомстве с персонажами скандинавских сказок, продолжай искать дальше – и кто знает, какой именно тролль тебе откроется? Но углубляясь в мир фольклора, припоминай слова русской поэтессы: «Есть вещи больше, чем искусство. Страшнее, чем искусство». Страшные вещи, о которых лучше порой не думать.
Список литературы
В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре / Сост. Е. Рачинская. М.: ОГИ, 2009.
Волшебные сказки Норвегии: Антология / Сост. Е. Рачинская. М.: Рипол Классик, 2011.
Волшебные сказки Швеции: Антология / Пер. О. Мяэотс. М.: Рипол Классик, 2011.