Мистические истории. День Всех Душ

– Ну что вы, нет-нет! – заверил призрак с подобием улыбки. – Ничего такого я не имел в виду. Ну да, влюбленные – народ многообещающий; они, как известно, склонны впадать в тоску и отчаяние, а там недалеко и до весьма соблазнительной вакансии, но к вам я это никоим образом не относил. Вы – единственный, с кем мне хотелось поговорить, и я надеялся получить от вас кое-какие полезные сведения, взамен же я с удовольствием помогу вам в ваших любовных делах.

– Похоже, вам известно, что таковые у меня имеются, – заключил я.

– О, ну да! – ответил призрак с легким зевком. – Я здесь как привязанный, а потому от меня ничто не скроется.

Жутковато было слышать о том, что призрак, возможно, наблюдал за нами с Мэдлин даже и в те часы, когда мы бродили вдвоем в самых восхитительных, густо заросших уголках сада. Но поскольку это был совершенно особенный представитель призрачного сословия, обычных в таких случаях возражений у меня не возникло.

– Мне пора, – произнес призрак, вставая, – но завтра вечером мы увидимся. И помните: поможете мне – я вам тоже помогу.

Утром я терялся в сомнениях, уместно ли будет рассказать Мэдлин об этом разговоре, но вскоре пришел к выводу, что надо держать язык за зубами. Как только Мэдлин станет известно, что в доме обитает призрак, она наверняка ни часу тут не задержится. Поэтому я смолчал, вел себя крайне осмотрительно и, думаю, не дал Мэдлин повода для подозрений. Раньше я мечтал о том, чтобы мистер Хинкман отлучился хотя бы на денек. В таком случае, думал я, мне легче будет набраться храбрости, чтобы поговорить с Мэдлин о видах на совместное жизнеустройство; но теперь, получив такую возможность, я почувствовал, что не готов ею воспользоваться. Что станется со мной, если она откажет?

Однако я понимал и то, как должна рассуждать Мэдлин: если он вообще собирается объясниться, то теперь для этого самое время. Обуревавшие меня чувства были вполне очевидны, и она не могла не желать, чтобы в этом деле были расставлены все точки над «и». Но не совершать же столь важный шаг вслепую? Если ей хочется услышать от меня предложение, надобен какой-то намек с ее стороны, что оно будет принято. Если же она не проявит такого великодушия, тогда пусть все остается как есть сейчас.

Тем вечером я сидел подле Мэдлин на залитой лунным светом веранде. Время близилось к десяти, и я с самого ужина готовил себя к тому, чтобы признаться в своих чувствах. Не то чтобы мои намерения были вполне определенны, но я желал шаг за шагом подвести разговор к той точке, когда, убедившись в наличии благоприятных перспектив, смогу затронуть эту тему. Моя спутница как будто понимала ситуацию, – по крайней мере, мне показалось, что чем яснее становятся намеки на предложение, тем большую она проявляет готовность меня выслушать. Несомненно, в моей жизни наступал важнейший, переломный момент. Если я заговорю, то обрету счастье или, наоборот, сделаюсь навек несчастен, а если промолчу, другого шанса заговорить мне явно не дадут.

Ведя неспешную беседу с Мэдлин и усиленно размышляя над этим важнейшим вопросом, я поднял глаза и увидел в нескольких шагах призрака. Он расположился на перилах веранды: спина оперта о столбик, одна нога вытянута вперед, другая свешивается. Мэдлин сидела к нему спиной, но я – лицом, поскольку глядел на нее. К счастью, внимание Мэдлин было сосредоточено не на мне, а на пейзаже, иначе от нее не укрылась бы моя растерянность. Призрак предупреждал, что увидится со мной сегодня вечером, но я не рассчитывал, что встреча состоится, когда я буду с Мэдлин. Если перед ней предстанет призрак ее дяди, последствия будут непредсказуемы. Я не издал ни звука, но призрак не мог не заметить, что я встревожен.

– Не бойтесь, – заверил он, – я не собираюсь ей показываться, и слышать меня она тоже не может, разве что я обращусь непосредственно к ней, но это в мои намерения не входит.

Наверное, по моему лицу можно было догадаться, как я благодарен.

– Об этом можете не беспокоиться, – продолжал призрак, – но, похоже, дела ваши идут ни шатко ни валко. На вашем месте я заговорил бы прямо сейчас. Лучшего шанса у вас не будет. Помех никаких не предвидится, и, насколько я могу судить, дама настроена благосклонно вас выслушать – то есть если у нее вообще благосклонный настрой. Кто знает, когда Джону Хинкману опять случится уехать; этим летом вряд ли. На вашем месте я бы поостерегся объясняться с его племянницей под самым его носом. Стоит ему узнать, что кто-то пытается приударить за мисс Мэдлин, гнев его будет неописуем.

Я полностью согласился с этим предположением.

– Мне и думать о нем страшно! – воскликнул я вслух.

– О ком? – встрепенулась Мэдлин.

Возникла неловкость. Длинную речь призрака я, в отличие от Мэдлин, слышал вполне отчетливо и в результате забылся.

Требовалось срочно подыскать объяснение, ведь фраза никак не могла относиться к дражайшему дядюшке Мэдлин. В спешке я назвал первое пришедшее на ум имя:

– О мистере Виларзе.