Мистические истории доктора Краузе

Напротив него сидела Зоя и читала журнал об архитектуре. Отец только что подарил ей землю в престижном районе Подмосковья, и она находилась в поиске дома своей мечты.

Петр Семенович сидел в конце салона в обществе охранника и переводчика, попивая из пластикового стакана кока-колу. Он то и дело посматривал на экипаж, сверялся с маршрутом полета и согласовывал передвижения шефа по Италии. Из обрывков его разговоров стало понятно, что после приземления Эдуард Филиппович поедет на переговоры с японской компанией, которая будет проводить итоговые слушания по тендеру крупной закупки цветных металлов.

После обеда, а сегодня в меню оказалась только японская кухня, Эрих откинул кресло и хотел уже немного почитать, как услышал над собой голос Эдуарда Филипповича.

– Мне нужно немного поспать, – сказал он, показывая на диван, – но перед тем как уснуть, я расскажу вам, как я вышел на Рихтера.

– Я весь внимание – отозвался Эрих.

– Мой помощник Петя узнал, что он покупал обувь в одном и том же веронском магазине на протяжении пяти лет. Он узнал, что его заказ должен быть готов в ближайшие две недели, и послал туда своего человечка следить за этим магазином. Мы знали, что он появится в Вероне, но не знали, в какой гостинице он остановится и остановится ли вообще.

– А как Петр Семенович узнал об обуви? – удивленно спросил Эрих. – Я проштудировал его привычки вдоль и поперек.

– А уж это вы у него спросите сами. Только не думаю, что он вам ответит, – усмехнулся Эдуард Филиппович.

Эрих украдкой взглянул на Петра Семеновича и спросил:

– А почему вы дали ему такое распоряжение? Я ведь мог сразу согласиться на сеансы, если бы вы упомянули, что знали моего отца.

– Я и не давал. Я даже не знал, что вы потеряли жену. Он разрабатывал вашу кандидатуру два месяца, перед тем как я решил, что мне нужны именно вы. Он заранее предугадывает мои действия, из-за этого я его и терплю.

Эрих усмехнулся, кто кого терпел – это был спорный вопрос.

– Даже так? – спросил Эрих и впервые за последнюю неделю посмотрел на Петра Семеновича с уважением. – А он не так прост, как кажется.

– Петя? Ха! Он совсем не прост! – рассмеялся Эдуард Филиппович – я его вытащил из департамента контрразведки. Не буду даже рассказывать, сколько сил и денег мне это стоило.

Услышав свое имя, Петр Семенович поднял глаза и вопросительно посмотрел на шефа. Тот безразлично махнул ему рукой, давая понять, что ничего не хочет, и пошел к дивану.

– А когда мы с вами поговорим о сеансах? Долго вы еще будете меня игнорировать?

– Как только поговорю с женой. После этого я весь в вашем распоряжении.

Эрих несколько минут смотрел через иллюминатор на облака, потом вспомнил о книге и открыл первую страницу. Но почитать ему так и не удалось. Зоя пересела в кресло напротив него и, показывая на книгу, спросила:

– Вы любите поэзию?

– Я люблю Гёте – ответил Эрих и показал обложку.

Это было антикварное издание стихов Гёте на немецком языке.

– Разве вы не знаете, что он был масоном?

– Уверяю вас, «Амалия» на качество его стихов совсем не повлияла, – пошутил Эрих.

– Кто такая Амалия?

– Веймарская ложа, в которую он вступил в 1780 году.

– Не люблю масонов! – решительно заявила Зоя.

– Я не могу быть таким категоричным. Среди моих пациентов есть масоны, как в нынешней, так и в прошлых жизнях.

Зоя презрительно скривилась, затем с минуту смотрела на Эриха и наконец попросила:

– Прочитайте мне его стихи.

– На немецком?

– Нет, не люблю немецкий язык. Мне хочется плакать, когда я его слышу.

Эрих усмехнулся и спросил:

– А что вы любите?

– Я люблю Англию, Италию и Францию. Место отдыха долго не выбираю, либо побережье Франции, либо Лондон, либо Сардиния! Именно там папа купил нам виллу несколько лет назад. Так вы почитаете мне стихи?

Эрих закрыл книгу и внимательно посмотрел на Зою, она уже хотела бросить следующую реплику, но он заговорил. Тихо и вкрадчиво. Его голос звучал так проникновенно и выразительно, что Зоя замерла при первых же строчках.

– Покидаю домик скромный,

Где моей любимой кров.

Тихим шагом в лес огромный

Я вхожу под сень дубов.

Прорвалась луна сквозь чащи:

Прошумел зефир ночной,

И, склоняясь, льют все слаще

Ей березы ладан свой.

Я блаженно пью прохладу

Летней сумрачной ночи!

Что душе дает отраду,

Тихо чувствуй и молчи.

Страсть сама почти невнятна.

Но и тысячу ночей

Дам таких я безвозвратно

За одну с красой моей.

– Ух! У меня мурашки по коже. Вы красиво читаете стихи.

– Спасибо.

– Я хочу еще, – потребовала Зоя.

– Так ты ушла? Ни сном ни духом

Я не виновен пред тобой.

Еще ловлю привычным слухом

Твои слова и голос твой.

Как путник с беспокойством смутным