Мистический Петербург

Обморок императора посреди бала — исключительно продукт фантазии нынешних копипастеров. У этой легенды есть совершенно определенный источник, а именно «Записки» Николая Александровича Саблукова, сделавшего быструю карьеру при Павле, а затем отличившегося во время войны 1812 года. Вот что он пишет: «Император… уже не выезжал, как он это делал прежде, и даже его верховыя прогулки ограничивались так называемым третьим летним садом, куда, кроме самого императора, императрицы и ближайших лиц свиты, никто не допускался. Аллеи этого парка или сада постоянно очищались от снега для зимних прогулок верхом. Во время одной из этих прогулок, около четырех или пяти дней до смерти императора (в это время стояла оттепель), Павел вдруг остановил свою лошадь и, обернувшись к шталмейстеру Муханову, ехавшему рядом с императрицей, сказал сильно взволнованным голосом: „Мне показалось, что я задыхаюсь и у меня не хватает воздуха, чтобы дышать. Я чувствовал, что умираю… Разве они хотят задушить меня?“ Муханов отвечал: „Государь, это, вероятно, действие оттепели“. Император ничего не ответил, покачал головой и лицо его сделалось очень задумчивым. Он не проронил ни единаго слова до самаго возвращения в замок.

Какое странное предостережение! Какое загадочное предчувствие! Разсказ этот мне сообщил Муханов в тот же вечер, причем прибавил, что он обедал при дворе и что Император был более задумчив, чем обыкновенно, и говорил мало».^[42]

Саблуков создавал свои Записки между 1813 и 1848 г., предназначая их исключительно для круга семьи. Они попали в печать (причём, английскую) через два десятка лет после смерти Саблукова. Все издатели подчёркивают высокую достоверность записок. Действительно, читая их, понимаешь, что автор — сухой повествователь, напрочь лишенный воображения и не делающий ни единой попытки оживить свой рассказ или приукрасить описываемые события.

Информатором Саблукова выступает Муханов. Александр Ильич Муханов-представитель старинного рода, ближайший приближённый Марии Фёдоровны, сделавший, как и Саблуков, блестящую карьеру при Павле I. Саблуков и Муханов — близкие друзья, люди преданные императору и пострадавшие после его гибели. Сложно предположить, что они занимались пересказом друг другу недостоверных анекдотов о своём покровителе. Так что рассказ Саблукова можно считать весьма достоверным.

Сон про узкий кафтан

Происхождение этой легенды весьма загадочно. Разумеется, большинство современных авторов, пересказывая ее, не приводят вообще никаких ссылок; но есть ощущение, что все они опираются на хрестоматийный труд фольклориста М.И. Пыляева «Старый Петербург»^[43]. Труд Пыляева представляет собой сборник занимательных рассказов из истории города и городского фольклора, приведённых без какого-либо анализа достоверности, а зачастую и указания источников данных. Однако, «засучив рукава» и порывшись в старых журналах, мы смогли обнаружить в одной из статей Русской старины следующее: «Армфельт передает слова Павла о сне, который ему привиделся накануне дня его смерти: ему снилось, что ему на спину натягивали узкий парчевой кафтан и с таким усилием, что он готов был вспрыгнуть от боли».

Армфельт, о котором идет речь, это ни кто иной, как граф Густав Мориц Армфельт, приближённый шведского короля Густава III. С 1810 года он находился на русской службе в связи с присоединением к России Финляндии, где располагались его поместья, был членом финляндского Сената.

В интересующий нас период (1801 г.) Армфельт был послом Швеции в Австрии, т. е. во время убийства императора Павла в Петербурге он отсутствовал и о событиях мог знать только опосредованно. Но это далеко не самое странное. Дело в том, что мемуары Армфельда — это огромная рукопись; напечатана она лишь фрагментами, большая же его часть разбросана по нескольким архивам в Швеции. Восстановить контекст повествования на сегодняшний день крайне сложно, и по поводу отрывка о кафтане нельзя сказать ничего определенного. Впрочем, нет ничего невероятного в том, что Армфельд, передавая какие-то слухи или чей-то рассказ, описал сон Павла в своих мемуарах; надежность же информатора Армфельда мы оценить не можем.

Кривое зеркало

У историков принято считать, что если о каком-то событии сообщают два независимых друг от друга источника, то правдоподобность такого сообщения крайне высока. Легенда о кривом зеркале — как раз такой случай.