Мистический Петербург

К кому Павел обращается здесь, однозначно сказать нельзя. Возможно, его фраза адресована собственным мыслям или, скорее, самой Судьбе, которая как бы незримо присутствует за столом. Возможно, что адресат ее — только Александр, которого Павел дразнит, хотя, наверное, ранит этим прежде всего самого себя. Скорее же всего, Павел обращается к ним обоим. В любом случае, то, что делает Павел — это некое представление, спектакль. Это и диалог с Судьбой, конкретным воплощением которой выступает сын-заговорщик, и спектакль одного актера, обращенный к Александру (который, на самом деле, — актер в еще большей степени). Во всем поведении Павла присутствует странная двойственность: с одной стороны, он явно считает себя хитрецом, ловко обводящим всех вокруг пальца, этаким психологом в стиле героев Достоевского, который терзает полунамеками, играет с уже разоблачённой и обреченной жертвой. С другой стороны, для Павла все серьезно: его лицо «печально и строго», все происходящее явно исполнено в его глазах особого смысла.

Театр одного актера

То, что делает Павел, внутренне противоречиво: он пытается терзать других, но в итоге мучает себя; он пытается хитрить, но, в итоге, оказывается искренним; он серьезен, и в то же время полон иронии. Это почти юродство.

Но может ли быть так, что именно «юродство» — ключевое слово для понимания Павла? Может ли быть так, что не только для сына, но и для всех заговорщиков Павел разыгрывает представление? И может ли быть так, что представление это и исполнено практического смысла (в той степени, в какой Павел верит в свою способность быть «кукловодом» и вести против заговора встречную игру), и одновременно является мистерией, действом, адресованным высшим силам (в той степени, в какой Павел верит в их участие во всем происходящим)? Иными словами, может ли быть так, что поведение Павла — это и притворство (когда он играет для других), и искренность (когда он становится зрителем собственной игры)? Может ли Павел одновременно имитировать предчувствия и верить в реальность этих же предчувствий?

На наш взгляд, может. В этом — вся сущность этого противоречивого человека, с детства привыкшего хитрить и носить маски (при дворе Екатерины иначе было нельзя). Павел, доживший до сорока лет в ожидании власти и все-таки дождавшийся, прошедший суровую школу придворной жизни, наверняка считал себя мастером интриги. С другой стороны, его склонность к мистицизму общеизвестна.

Все это может служить объяснением многочисленных эпизодов, обсуждавшихся выше. И «Неужели они хотят меня задушить?», и «кривое зеркало», и «на смерть идтить — не котомки шить» — все это лишь один большой спектакль, разыгрываемый Павлом. Спектакль, цельность и продуманность которого происходят оттого, что главный актер больше, чем публика, верит собственной игре.

Но все это, конечно, лишь недоказуемая гипотеза, и мы предлагаем ее воспринимать только как упражнение в остроумии.

Пророчества монаха Авеля

Как обычно рассказывают:

Незадолго до смерти Екатерины II монах Авель написал книгу, в которой с точностью предсказывался день и час ее кончины (иногда добавляют, что предсказание содержало и пикантную подробность: удар настиг Екатерину в отхожем месте). Книга попала в руки монастырскому начальству. За подобную «крамолу» Авель был взят под арест. Однако когда его предсказание исполнилось и на престол взошел Павел I, Авеля по приказанию нового императора освободили. Павел, убежденный в провидческом даре монаха, якобы пытался выяснить у него обстоятельства своего будущего царствования, Авель же простодушно заявил, что царствование это будет недолгим, и что Павел погибнет от руки своих подданных. За подобный «прогноз» он был тут же препровожден обратно в тюрьму, где и сидел до 1801 г. После смерти Павла ситуация развивалась по уже известному сценарию: Авель призывается к Александру I, «с порога» предсказывает ему сожжение Москвы французами и отправляется обратно в тюрьму, где находится до 1813 г., когда его по приказанию удостоверившегося в его способностях императора выпускают. Дальше следы его теряются.

Но это еще не все…

Есть и еще одно «ответвление» этой легенды. Рассказывают, что при встрече с Павлом Авель предсказал императору судьбу всех его потомков вплоть до Николая II, а также и грядущую революцию, когда будет «…жид скорпионом бичевать Землю Русскую». Павел приказывает записать это предсказание, положить его в ларец, а ларец хранить в Гатчинском дворце; открыть же ларец, согласно его приказу, должны ровно через сто лет после его смерти. В 1901 г. Николай II открывает ларец, узнает свою судьбу, после чего в его характере начинают проявляются черты фатализма^[52].

На самом деле: